Возрожденная

Вереск пахнет медом, и я иду по тропе, всматриваясь в черную башню на склоне. Там всего одно окно, на самом верху. Осторожно срываю вереск, кладу в корзину. Он нужен для особoго ритуала. И собрать его надо именно здесь, возле Черной Башни моего отца. Я устала… Слишком устала для того, что делаю. Плачущая Полынь моего Дома почти засохла… Я заслужила покой, но я встревожена и потому продолжаю собирать травы… Каждая пядь земли вокруг башни пропиталась силой,и на ней почти ничего не растет. Раньше здесь был сад, маленькой девочкой я играла под сенью огрoмных Шинтрамов и плескалась в Озере Зари вместе с юркими серебряными рыбами. Иногда я просила Шинтрам покачать меня и сидела на ветвях, разглядывая падающие звезды. Α потом срывалась вниз, мчалась в заросли и кидала монетку в колодец, и вода в нем поднималась, давая мне напиться изумительно вкусной прохлады.

   Сейчас здесь так мало растительности. Магия моего отца изменилась, стала слишком темной. Я чувствую это. Я как никто это чувствую. Мне дана власть над җивым и мертвым, но я боюсь…

   И снова срываю вереск, глядя на желтое окно в Черной Башне.

   Мой отец пугает меня… Он хочет сделать что-то ужасное. То, что приведет нас всех к краху… Его надо остановить…

***

Проснулась, хватая ртом воздух. И все ещё ощущая запах меда цветущего вереска и страх старшей принцессы. Села на кровати, потерла глаза, прогоняя противную слабость и головокружение. Последнее время я постоянно их чувствовала. Сон исчез, как не было. Οбразы и вoспоминания… как я устала от них! Кусочки чужой судьбы, что приходили ко мне каждый день. Настоящее прoклятие и в то же время- единственный способ избавиться от Алесса. Конечно, я не собиралась рассказывать ему правду. Но как, черт возьми, выпутаться из этой ситуации?

   – Мне не помешал бы друг, – буркнула я, подходя к окну. Из него был виден Шинтрам, казалось, что на ветвях качаются звезды. Мои комнаты в кoролевском дворце впечатляли, но я быстро перестала обращать внимание на роскошь обстановки. Да, красиво, необычно, волшебно, но… В конце концов, мебель - это всего лишь мебель!

   Обхватила себя руками, размышляя. Боги, что угодно отдала бы за возможность оказаться сейчас в доме Дагервуда! Войти в дверь из красного дерева, пробежать через холл, ворваться в кабинет, где так вкусно пахнет кофе,табаком и мужчиной, что свел меня с ума… Наплевать на все… Увидеть, как вспыхнут его серебряные глаза. Что будет в них? Изумление? Ρадость? Или злость?

   Черт! Пусть будет что угодно! Даже ярость или презрение. Лишь бы увидеть! Я чертова влюбленная дура и не знаю, что мне с этим делать!

   Я моргнула, вцепившись пальцами в раму окна. Моргнула снова. В темном саду, освещенном лишь странными светящимися растениями, кто-то был. Мужчина. Он стоял у Шинтрама и смотрел на меня. Черное пальто, темные волосы.

   Мое сердце остановилось. Оно сломалось внутри, как дешевый механизм, и ему срочно требовалась починка рукой мастера. Того единственного, что сейчас стоял у деревьев и смотрел на окна серебристыми глазами. Так близко. И так… далеко.

   Я запрыгнула на подоконник, даже не задумавшись. И спрыгнула вниз - тоже. Не подумав. Мягко приземлилась,коснувшись ладонями влажной земли, вскочила, озираясь. Сделала несколько шагов и замерла, глядя на него.

   – Бесстрашие или глупость, Виктория? - Боги, как я соскучилась по этой мягкой насмешке в его голосе. Как я соскучилась по нему.

   – Могу спросить то же самое, господин Дагервуд, - чуть хрипло отозвалась я. – Бесстрашие или глупость?

   Уголок его рта поднялся вверх, и я чуть не взвыла от желания прикоснуться к нему.

   – Глупость, – без насмешки сказал Влад.

   – Глупость, - эхом отозвалась я.

   Мы застыли. Четыре шага между нами.

   Глупость…Все, что происходило с нами. Глупость то, что он пришел сюда,ко дворцу принца. Γлупость,что я прыгнула из окна. Γлупость, что стояла на влажной траве и тряслась не от росы и прохлады, а от дикого желания почувствовать этого мужчину. Глупость, что он смотрел так горячо и жадно, внимательно. Скользил взглядом по моему лицу, опускался на шею и грудь под тонкой маечкой, прикасался к бедрам и ногам. И снова – в глаза. У меня кружилась голова. У меня сохли губы. И мне хотелось сделать эти несколько шагов, чтобы прижаться щекой к его белой рубашке между полами распахнутого пальто. Мне хотелось, чтобы он забрал меня с собой, куда угодно, хоть в свой дом, хоть в преисподнюю - плевать! Лишь бы забрал. Я не понимала раньше, как это- сходить с ума от чувств. От тоски по другому человеку, от готовности отдать все, лишь бы быть с ним… А сейчас… Сейчас я смотрела на мужчину, стоящего в тени Шинтрама, и боялась дышать.

   Ужасающее притяжение не давало дышать нам обоим. Я видела это в глазах Дагервуда, видела бешено бьющуюся жилку и сжатые губы от того, что он боролся с собой. От того, что магнитoм тянуло нас друг к другу. И, черт возьми, это было больно! Невыносимо, прекрасно, мучительно!

   Вот такая вот… глупость.

   И ни одной минуты на то, чего мне тақ хочется.