Возвращаясь на Землю (СИ)

Алексей двигался к спальне, все ускоряясь, тревожные мысли набрасывались бессчетными полчищами, сковывая все его тело и преграждая путь, но останавливаться он был не намерен. Он думал о том маленьком и беззащитном существе, которому так нужна была его помощь, игнорируя и дерзко отталкивая все прочие мысли. И тут он неожиданно для самого себя почувствовал странное и совсем новое ощущение, похожее на прозрение, будто все части его тела вдруг начали слышать и видеть, дух его, благодаря этому, окреп и наполнился уверенностью, и тело освободилось, наконец, от той пленяющей тревоги, которая беспощадно высасывала из него силы. В невесомости он начал чувствовать себя легко и свободно, словно рыба в воде; это было не просто прозрение – это была та самая долгожданная радость самоутверждения – воссоединения со своей стихией.

Вдруг все мысли рассеялись, и осталось только волнение. И вот он, сигнал к старту – выходной люк начал открываться, время пошло…, предстояло пройти еще три отсека и два тоннеля между ними…. Алексей влетел в спальню головой вперед, и, оказавшись в аккурат над тоннелем, ведущим в шестой отсек, махнул ногами над собой, отчего сила инерции прижала его к потолку, заставив подогнуть под себя ноги. Почувствовав твердую опору под собой, он резко выпрямился, сложив руки по швам, и, вращаясь, точно пуля, выпущенная из нарезного ствола, устремился вниз по тоннелю. При этом он набрал такую скорость, что воздух начинал тихо посвистывать, закручиваясь рядом с ним невидимыми, но быстрыми потоками. Он промчался по вертикальному коридору быстрее, чем мог воспринять окружающую обстановку, и попросту не заметил, как достиг конца. Влетев в отсек со скоростью около восьми метров в секунду, он издал напуганный, сдавленный возглас, поняв, что его вот-вот припечатает к полу. Неожиданно для него самого, рука его вытянулась вправо и крепко ухватилась за толстую связку проводов, плотно прижатых к стене как раз над входом в седьмой отсек. Вся его поступательная энергия, таким образом, перешла во вращательную, корпус развернуло на сто восемьдесят градусов, после чего он лихо сгруппировался, подтянув колени к груди и обхватив их руками, так, чтобы не задеть конечностями стен тоннеля. Так Алексей быстро и точно изменил направление движения на девяносто градусов, он летел прямиком в седьмой отсек, вращаясь в противоположную сторону, словно футбольный мяч. Стены, пол и потолок бегло кружились у него перед глазами, периодично сменяя друг друга, точно слайды в проекторе. Когда он, кружась, пролетел клубком до конца тоннеля, его поза раскрылась подобно кувшинке, и все тело выпрямилось вдоль оси цилиндра, ноги при этом чуть коснулись поверхности в конечной верхней точке, задав тем самым направление полета. В считанные секунды Алексей достиг противоположной стены этого небольшого отсека и вцепился руками в клетку, в которой, напуганно забившись в угол, ютился сиамский кот.

Алексей, не медля ни секунды, крепко схватил его руками и поднял перед собой, и в этот самый момент перед ним возник вопрос, который он должен был задать себе сразу, как только бросился выручать кота: “Как это сделать...?” Вот он, уже перед ним, совсем взрослый, но по-прежнему беззащитный и напуганный, его крохотное, но неугомонное сердечко барабанной дробью стучало по ладоням Алексея, отдаваясь в его собственной груди непереносимой горечью. И только теперь он понял, что ему предстояло увидеть своими глазами жуткую и мучительную смерть животного, глупого в своем страхе, но такого же теплого и живого, как и он сам. Кричащий адский ужас с такой силой ударил по его натянутым нервам, что дыхание перехватило от мучительной душевной боли, а из глаз разъедающим кожу, кипящим напором хлынули слезы. Сквозь шумы в радиопередатчике ему была слышна горькая и отчаянная, но по-мужски сдержанная молитва лейтенанта Джерри Паркера, в которой нельзя было разобрать слов, но можно было услышать и прочувствовать спасительное воззвание к чему-то большому, вечному и всемогущему. Алексею было не до этого, он не молился, никогда в своей жизни, даже теперь, глядя в глаза обреченному на гибель существу, которое, как и он, не ждало помощи, ни от людей, ни от кого-либо еще…