Возвращайтесь живыми!

Роман вспомнил облик командира киллер-команды, вывесил перед мысленным «экраном».

Тамерлан кивнул.

– Похоже, это действительно потомок рептилоида. Либо рефаим. Мы уже имели с ними дело, Поводыри часто бросают их на произвол судьбы. Людей надо уговаривать или программировать, что требует дополнительных усилий, но не даёт стопроцентной гарантии. Рефаимы же сразу выращиваются с нужной программой, как в своё время Адам с Евой.

– Они сильные пси-операторы?

– Статистики нет, я вообще не помню, чтобы кто-то из них обладал гипнотической силой. Этот индивидуум мне непонятен. Но если бы он был настоящим рептилоидом с большими полномочиями, он ушёл бы иначе.

– Как?

– Через В-портал.

Подъехала белая «Лада Гранта», распахнулась дверца.

Тамерлан сделал жест, предлагая Роману место на заднем сиденье, сел рядом.

– Домой.

Выехали со двора.

– В-портал у тебя?

– На мне. Закамуфлирован под ремень.

– Расскажи, что произошло в Томске.

Роман посмотрел на водителя.

– При нём можно, – сказал Тамерлан.

Делиться своими приключениями на Луне с незнакомым, по сути, человеком не хотелось, но он был координатором, а начальство Роман уважал.

Вся его лунная эпопея уместилась в два десятка фраз.

– Да, прогресс не стоит на месте, – заметил Тамерлан, имея в виду само устройство. – Передвижение вне пространства и времени сначала освоили фантасты, но, как оказывается, оно доступно и учёным.

– Прогресс, – вдруг с презрением заговорил водитель, пожилой, с густой седоватой бородой, похожий на попа, снявшего рясу. – Прогресс – зло! По большому счёту, прогрессируют только средства уничтожения людей, а не средства выживания. Кто бы что ни выдумал, всё это сначала прибирают к рукам военные.

– Ну, не всё, – возразил Тамерлан. – Прогресс есть следствие природы человека, стремящегося к лучшей жизни. Стремление к благу вообще неистребимо, поэтому его нельзя понимать как зло. Во зло прогресс превращается, когда его скорость начинает опережать возможности человека, что приводит к утрате контроля над процессом. Сегодня на Земле техника развита сильнее, чем мировоззрение, этика и мораль.

– Что и насаждают у нас эмиссары АПГ, – проворчал водитель. – А кто им не подчиняется, того они программируют, как Хусейна или Бер-Азизи недавно.

– Тут ты прав, Саддам Хусейн им не подчинился, отчего и началась война. Кстати, точно так же не подчинился когда-то Сталин, а Гитлер легко поддался, что тоже послужило косвенной причиной войны.

– Все великие властители работали под программой.

– Знакомьтесь, – сказал Тамерлан. – Замначальника контрразведки Ростислав Филиппович.

Водитель оглянулся, подмигнул Роману.

– Волков Роман Евлампиевич, – с заминкой представился висв.

– Наслышан, – сказал замначальника контрразведки «Триэн». – Как вы относитесь к ношению бород?

Роман в замешательстве посмотрел на спутника, во взгляде которого протаяла усмешка.

– К бородам? Вы имеете в виду традицию?

– Традиции в этом отношении давно умерли, – развеселился водитель. – Я имею в виду свою бороду. Друзья издеваются, говорят, она больно редкая. Вот и Захария так считает.

– Бороды опасны, – веско сказал Тамерлан. – На них скапливается огромное количество патогенных микроорганизмов.

Водитель засмеялся.

– Ты ещё добавь, что недавно за это открытие дали Игнобелевскую премию в области здравоохранения.

– Кому? – заинтересовался Тамерлан.

– Не то шведам, не то бельгийцам, не помню.

– Что ж, это справедливо.

Роман понял, что шутливой пикировкой его просто пытаются отвлечь от перенесённого стресса. На душе стало легче.

– Игнобелевские премии не всегда несут издевательский и пародийный оттенок, – добавил Тамерлан. – Изредка они напоминают человечеству о по-настоящему серьёзной опасности.

– Ну да, – хмыкнул Ростислав Филиппович, – ты ещё вспомни о Премии мира, полученной британскими неврологами.

– Не помню такой премии.

– Они доказали, что богохульство и ругань обладают выраженным болеутоляющим эффектом.

– Это общеизвестно.

– Ещё бы, – фыркнул водитель. – Когда ударишь себя молотком по пальцу, мат действительно помогает. Не так ли, Роман Евлампиевич?

Роман вежливо улыбнулся.

Машина добралась до Алтуфьевского шоссе, свернула во дворы массива многоэтажек.

Вылезли из «Гранты» у нового краснокирпичного дома этажей в тридцать.

– Здесь я живу, – сказал Тамерлан почему-то осуждающим тоном, пропуская гостя в подъезд.

– Я осмотрюсь и подойду, – остался в машине заместитель «триэновской» контрразведки.

Поднялись на шестнадцатый этаж.

Дверь открыла заплаканная, с осунувшимся бледным лицом, очень красивая девушка.

– Знакомьтесь, – сказал Тамерлан. – Роман, Шехерезада, моя дочь.

– Очень приятно, – сказал Роман, вспоминая, что это жена Афанасия.

– Проходите.

Мужчины вошли.

Прихожая поразила Романа обилием зеркал, дверец, ниш и полок. Что таится за дверцами встроенных в стены шкафов, спрашивать было неудобно, однако полки были заставлены книгами, и это обстоятельство примирило эстетические вкусы Романа с тем, что он увидел.

Книгами, как оказалось, была полна вся квартира. Книжные полки стояли даже на кухне, где гостю предложили чай с мёдом.