Возвращайтесь живыми!

– Успокойся, – положил ему руку на плечо Олег Харитонович, – враги знают твои возможности и постарались закрыть её энергетику.

Отлегло от сердца. До этого момента Роман гнал от себя мысли, что Юна не отзывается по простой причине: её нет в живых!

– Спасибо, я не подумал. – Он с усилием освободился от всего, что мешало мыслить и трезво решать задачи. – В-портал неустойчив, его программа сбита, он самопроизвольно включается и не слушается команд. Я взял его в руки, и он перенёс меня внутрь лемурийской базы…

Рассказ о путешествии внутри Колыбели занял полчаса.

Какое-то время после этого слушатели молчали, переваривая услышанное. Потом Олег Харитонович глянул на одного из незнакомцев, глаза у которого светились голубизной полярных льдов.

– Случайность?

– Экзистенциальный аттрактор, – проговорил голубоглазый глубоким баритоном с бархатистыми интонациями. – Вероятность случайного проявления чрезвычайно мала. Но выводы делать рано. Понаблюдайте. – Он встал, ощупал лицо Романа своими умными, проницательными, светящимися глазами-прожекторами, кивнул и вышел.

– Кто это? – ломким голосом спросил Роман.

– Первый, – коротко ответил Малахов, будто это слово всё объясняло. – Твой прыжок в недра Колыбели – явление столь маловероятное, что требует особого анализа. Но об этом мы поговорим позже. Василий Тимофеевич, у тебя есть что-нибудь позитивное?

Второй незнакомец, тихий и незаметный, поднял голову. На ухе его висела клипса МНР – суперсовременной рации, способной получать сигнал от спутника.

– Мы вычислили эмиссара Поводыря в Выборге, но он успел сбежать. Два его помощника у нас, дают показания. По их словам, Юну Солнышкину вывезли из Выборга на вертолёте. Сейчас прорабатываем, что это была за «вертушка» и куда направилась.

– Не за границу? – спросил Ылтыын.

– Данных пока нет. Но это не имеет значения. Наши люди в Финляндии предупреждены и работают.

– Мне надо позвонить, – выговорил Роман похолодевшими губами.

Все посмотрели на него.

Олег Харитонович кинул взгляд на часы, поднялся.

– Побудь здесь пару часов. Мы напрягли все наши службы. Позвонить всегда успеем. Нужна ясность. Я приеду после обеда, тогда и решим.

– Я с вами, – встал тот, кого назвали Василием Тимофеевичем.

Оба вышли.

Ылтыын потеребил Романа за рукав:

– Пойдём, я тебя провожу.

В коридоре Роман дёрнул подбородком, указывая на закрывшуюся впереди дверь:

– Кто это с ним?

– Вася Грибов, наш главный контрразведчик. Я его хорошо знаю. Если он вцепится в кого-то, обязательно найдёт. Знаешь, где он работал до Ковчега? В ЮНЕСКО. И в Интерполе. Владеет семью языками.

– По нему не скажешь.

– Так это же хорошо, никто его всерьёз не воспринимает, а это очень весомый аргумент успеха в таких делах, как контрразведка.

– Когда же он успел поработать в Интерполе?

– Этого я не ведаю, лет пять назад, наверно. Он считает, что нынешний директор Интерпола – Поводырь. Вообще эмиссары АПГ сидят везде, в том числе в Интерполе, ЮНЕСКО, ООН, НАТО, во всех крупных корпорациях и компаниях. Так что власть у них колоссальная. Поэтому мы оцениваем это обстоятельство как угрозу всему человечеству, а не только России.

Спустились в подвал, вышли в коридор, тянувшийся метро сто, не меньше, поднялись на первый этаж какого-то строения, стены которого уже не казались казарменно унылыми, как бетонные стены коридора, а пол был покрыт паркетом.

– Наш санаторий, – сказал Ылтыын, заметив взгляд спутника.

Остановились перед белой дверью с табличкой: «Профилакторий».

Ылтыын стукнул в неё костяшкой пальца, толкнул рукой.

За дверью оказалась комната со всей жилой начинкой: кроватью, застланной одеялом, тумбочкой, столом в углу, на котором стоял дисплей компьютера, пластиной телевизора на стене, книжными полками и умывальником.

Читавший за столом книгу молодой парень в белом халате поднял голову, встал.

– Свободен, – сказал Ылтыын.

Парень, то ли врач, то ли санитар, вышел.

– Проходи, заваливайся на кровать да полежи, – посоветовал эскимос.

– Надо звонить! – глухо сказал Роман, глядя на окно; решёток на нём не было, и сквозь стекло был виден симпатичный лесной пейзаж.

– Не я принимал решение. Да и опасна самодеятельность в таком деле. Горячо слишком.

Роман скривил губы.

– Ты мне напоминаешь чайного гурмана: горячо? Подожду, пока остынет.

Ылтыын в сомнении встопорщил брови.

– Не нравится мне твоя решительность.

– Я не намерен ждать решений руководства.

– Волюнтаризм – прекрасное качество только для философа, который ничем не рискует, но не для оперработника.

– Я не оперработник.

– Извини, но пока ты в системе, ты по мере своих сил выполняешь оперативную работу. А для того чтобы вызволить твою жену, надо тщательно подготовиться.

– Ей плохо, понимаешь?!

– С чего ты взял? Поддерживаешь связь?

– Не поддерживаю… чувствую. – Роман достал айком. – Не останавливай меня, шаман.

Ылтыын покачал головой:

– Остановил бы, если бы мог. Но ты делаешь ошибку.

Роман набрал вырубленный на гранитной глыбе памяти номер телефона, по которому ему предлагали позвонить.

Короткий гудок, два щелчка – сработал скремблер, затем раздался густой басовитый голос: