Возвращение

– Замечательно! – сказал он. – Репетируйте дальше. Эту песню мы вставим в свой репертуар. И готовьтесь петь её девятого мая. Больше ничего нет из военной тематики?

– Пока нет, – ответил я, – но до мая есть время, может, и успею.

– Дерзайте, молодой человек! – обратился он ко мне на вы. – С такими песнями мы окажем вам поддержку. Песни о любви – это хорошо, но несерьёзно. Вы сначала пробейтесь на большую сцену, тогда сможете больше себе позволить. А пробиваться лучше с серьёзными песнями.

– Хотят серьёзную песню, значит, пойдём навстречу, – сказал я Люсе, когда поднимались на её этаж. – Приготовим такую, что будут рыдать. До партийных песен мы с тобой не доросли, а вот патриотические на военную тему – это самое то. Надо было мне самому додуматься. Сегодня подберу музыку к одной песне, а завтра послушаешь. По-моему, она как раз для тебя.

– Подобрал? – спросила подруга на следующее утро, едва я спустился на второй этаж.

– А поздороваться с любимым человеком?

– Здравствуй. Ну Ген!

– Если я что-нибудь обещаю, то делаю. Хорошо хоть вчера успел переодеть костюм, а то вы сегодня ушли бы в школу без меня.

– Почему? – не поняла она.

– Потому что он не высох бы от слёз. Где Сергей?

– Сейчас должен выйти. Ты бессовестный, я теперь весь день буду умирать от любопытства.

– Это естественное состояние почти любой женщины. Ну чего он задерживается, опоздаем же!

– Не шуми, – сказал Сергей, появляясь в дверях. – Идите без меня. Отцу плохо, я вызвал «скорую». Скажете классной.

Настроение сразу упало. Сергей бодрился, но я видел, что ему страшно. Три года назад он потерял мать, которая не перенесла родов, а вскорости у отца случился инфаркт. И вот опять…

– Может, мне остаться с тобой? – предложил я, уже заранее зная, что он откажется.

– Бегите в школу, а то опоздаете! – сказал он. – Ты ничем не поможешь, а отца, наверное, увезут в больницу.

Мы опоздали в первый раз за весь год. Урок вела классная.

– Так и знала, что это когда-нибудь случится, – сказала она, когда я пропустил вперёд Люсю и зашёл следом за ней в класс. – А где Деменков?

– Его сегодня не будет, Ольга Владимировна, – ответил я. – Он вызвал «скорую» к отцу. Мы из-за этого и задержались.

– Садитесь на свои места, – сказала она. – Продолжаем урок.

День тянулся еле-еле, я переживал за друга и с большим трудом дождался окончания занятий.

– Что ты так трясёшься? – недовольно сказала Люся. – Ну стало человеку плохо, зачем же сразу его хоронить, а себе мотать нервы?

– Почему-то не получается успокоиться, – ответил я. – Даже медитация не помогает, просто не могу войти в нужное состояние.

Моя тревога передалась и ей, поэтому пробежали почти весь путь от сквера до своего дома. Всё оказалось не так страшно.

– Я недавно приехал из больницы, – сказал Сергей, когда мы зашли к нему в квартиру. – Отцу лучше, но сказали, что он будет дней десять под наблюдением.

– Ты тоже будешь у нас под наблюдением, – сказал я ему. – Мама не работает, и ей нетрудно приготовить тебе еду.

– Не нужно, – отказался он. – У меня всё есть, одному до воскресенья хватит, а там сам что-нибудь приготовлю, деньги есть.

– Значит, она поможет в воскресенье. Держи тетради, завтра отдашь.

От Сергея зашли в Люсину квартиру. Оказалось, что моя мама забежала к Надежде и они сейчас общались на кухне.

– Мойте руки! – сказала мать Люси. – Сейчас будете обедать.

– Чуть позже, – ответила подруга. – Мы ненадолго сходим к Гене.

Таня ещё не пришла из школы, а отец не возвращался со службы так рано.

– Пой, пока никого нет! – сказала Люся, когда зашли в мою комнату.

– Слушай, – сказал я, беря гитару. – Песня называется «Баллада о матери». Постарела мать за двадцать лет, а вестей от сына нет и нет. Но она всё продолжает ждать, потому что верит, потому что мать…

Я и раньше пел эту песню Мартынова. Не для кого-то, просто для себя, и каждый раз на глаза наворачивались слёзы. Я не знаю, как такое можно слушать спокойно.

– Трудно это было вспоминать, вдруг с экрана сын взглянул на мать. Мать узнала сына в тот же миг, и пронёсся материнский крик…

Как всегда при исполнении песни, я на ней сосредоточился и, только закончив петь, услышал, что Люся плачет навзрыд.

– Я не смогу такое спеть! – давясь слезами, говорила она. – Как это можно спокойно петь?

– Успокойся сейчас же! – сказал я и вытащил носовой платок.

Он оказался не очень свежим, и пришлось лезть в шкаф за другим.

– Куда это годится? – выговаривал я промокая ей слёзы. – Я тоже не могу слушать её спокойно, а тем более петь, но не так же реветь!

– Кто её написал? – спросила она.

– Должен в семьдесят первом написать Мартынов. Классный певец и композитор. Говорили, что и человек хороший.

– И ты хочешь спереть у него такую песню!