Возвращение

– А ты, оказывается, коррупционер! – с еще большей иронией заметил мой боевой товарищ. – Пиши заявление на мое имя, вот тебе бумага. Хотя я еще в школе все заносил в одну электронную тетрадь, а наши учебники были на переносных носителях. Но теперь словно на пару веков назад откатились… Ну, меня снова куда-то в сторону от темы понесло. В общем, пиши, что я, такой-то, прошу разрешить мне неограниченный проезд по континенту, а также посещение всех социальных уровней в городах. Короче говоря, форму знаешь, заполняй. Только бланки у нас старые, там еще 2067 год указан. Зачеркни и на 2070 исправь.

– Ты не понял, – сказал я. – Мне надо сделать визу на Большую Землю.

После этих слов улыбка с его лица ушла окончательно.

– Ты же знаешь, что это практически нереально. Мне самому туда уже редко выезд одобряют. Все жестко привязаны к своим поселениям. Я могу сделать тебе свободную визу для передвижения по континенту, но разрешение для поездки на Большую Землю нужно согласовывать с главным Инквизитором. Других вариантов нет.

– Знаю, – настойчиво продолжал я. – Вот и устрой мне с ним встречу.

– Легко сказать, – взволнованно возразил мой старый знакомый. – Я сам неделями могу ждать, пока меня примут, а ты говоришь – устрой. Тем более этот новый, которого два года назад прислали, уж очень странный. Казалось бы, за такое время все должны были с ним общий язык найти, а он, словно проверяя каждого, держит нас на расстоянии. С прежним всегда могли договориться. Чего греха таить, тоже в своих интересах политику проводил. С ним все было предсказуемо. Истинный человек системы. Проявляй лояльность к режиму, исполняй приказы, требуй того же самого от других. В таком случае и на твои прегрешения глаза закроют. Но этот – очень подозрительный, тем и опасен. С одной стороны, на словах ничего не поменялось, но на деле… Не могу объяснить, но уверен на сто процентов, что он знает все темные и слабые стороны каждого из своих подчиненных. А сам при этом кристально чист. И команда с ним такая же. Подобные люди в один момент могут накрыть всех сразу. Только вот зачем все эти игры? Боюсь я его. И не потому что мне, как и другим, есть за какие проступки переживать. Причина в новых правилах игры, в которые нас не посвящают. И, значит, мы рано или поздно окажемся вне системы. Так и сидим, как на бочке с порохом, почти два года. А чтобы с ума не сойти – приходится чуть ли не каждый день расслабляться, – он показал на пустую бутылку виски, – вот и спиваюсь потихоньку. Господин полковник, во что я превратился? Мы же с тобой на войне ничего не боялись, хоть и смерть нас постоянно караулила. А тут я каждый день просыпаюсь с мыслями о том, что именно сегодня за мной и придут.

– А все из-за того, мой друг, что на войне у нас совесть чистой оставалась. Правительство нам заранее подписало индульгенцию. Но потом ты согласился работать с новым режимом, а я нет. И теперь рано или поздно придут за нами обоими. Но я пойду на встречу с Богом со спокойным сердцем, а ты нет. Именно поэтому мне в своей душной комнатушке в общежитии спокойнее, чем тебе в своей прохладной тюрьме. Но кто знает, возможно, я после встречи с этим загадочным Инквизитором исчезну навсегда. А твоей участью будет до глубокой старости сидеть и ждать, пока за тобой придут. Ждать и бояться. Не подумай, что хочу оскорбить тебя этим. Раз мы друзья, то обязаны честно все высказывать. Я пришел к тебе – иначе до верха не достучаться; но с твоей помощью это вполне реально.

– Знал бы ты, как сильно я не хочу звонить в его канцелярию. Потом ведь спросят, почему я за тебя ходатайствовал… Давай, может, что попроще сделаем?

– Нет, – настаивал я. – Мне нужно именно это. Тем более, ты же не профсоюзного активиста к нему отправляешь, возможно, он обо мне даже что-то слышал, раз уже два года на этом месте.

– Этого я и боюсь! Скажет еще, что я с вольнодумцем дружбу вожу. Ты же многое себе говорить позволяешь, а у нас все записывается. И поверь, никто про это не забывает.

– То есть ты мне отказываешь – после всего, что я сделал лично для тебя? – намеренно возмутившись, спросил я.

– Нет, не отказываю! Просто хочу, чтобы ты придумал нечто не настолько опасное и сложное, – отвечал он, отводя взгляд.

– А мне не надо проще. Я вот не искал простых и менее опасных путей, когда тебя раненного на себе вытаскивал…

– Молчи, прошу тебя, – вставая со своего кресла, виноватым голосом произнес мой фронтовой друг. – На совесть мою давишь. Я пытаюсь о ее существовании забыть, а ты напоминаешь. Видели бы мои подчиненные, как я перед тобой оправдываюсь – не поверили бы в реальность происходящего. Для них я другой. А ты мое лицо и душу еще без шрамов застал, вот и чувствую должок за собой. Дай мне минуту подумать.

С этими словами он встал и вышел из кабинета. Мой спутник, наблюдавший за происходящим из угла комнаты, обратился ко мне:

– Как ты считаешь, что он решит?