Возвращение

— Можешь зайти? У отца к тебе дело.

— Сейчас подбегу, — ответил я.

Начиная с января, ко мне стали регулярно обращаться за консультациями. Интересовало многое, но ответить я мог в лучшем случае только на половину вопросов.

— Если я чего-то не видел или не читал, откуда мне об этом знать? — говорил я отцу Сергея. — Очень много выкладывали в сеть, но далеко не все. А потом интерес к тому времени вообще начал угасать. У всех хватало своих забот.

Сегодня мне удалось ответить на два вопроса из трех.

— Чем занят? — спросил я Сергея, когда довольный Петр Сергеевич ушел в свою комнату с исписанным мной листом бумаги.

— Уроки сделал, теперь сижу и смотрю в окно. Да, возьми последние листы. Когда допишешь книгу?

— За неделю, думаю, управлюсь. Ладно, побежал я к себе. Мы там тоже смотрим на снег.

— Управился? — спросила подруга. — Чем Сергей занят?

— Тем же, чем и мы. Смотрит на снег и балдеет. По телевизору ничего хорошего нет, а читать нечего. Вот, дочитал мою писанину.

— Давай еще одну песню выучим? Что ты знаешь о зиме, кроме «Снежинки»?

— Мне и то, как мы исполняем «Снежинку», не нравится, — сказал я. — Поешь ты прекрасно и с каждой песней все лучше. А вот музыка… Не хватает пианино с гитарой, совсем не так она звучит! Песни-то я знаю, но не все можно нормально исполнить. Можно разучить «Три белых коня», но там должна звучать труба… Слушай, у меня появилась мысль. В Минске навалом небольших музыкальных коллективов. Можно договориться с одним из них через мою крышу. Аранжировку для своих инструментов они сделают сами. Разучим с десяток песен и запишем у Самохина.

— А никого не удивит, что из тебя сыплются песни?

— Пока все молчат, а мы уже шесть песен исполняли и седьмую спели для комиссии. А пока все подготовим, еще несколько месяцев пройдет. Люсь, ты кем хочешь стать? Не певицей?

— Я еще не определилась. Но петь мне нравится. Дыхательные упражнения и мантры я делаю регулярно, сама заметила, как усилился голос.

Я тоже заметил. У нее и раньше был красивый голос, но слабый. Сейчас у нее был не голос, голосище!

— И твой голос продолжает меняться, — сказала она. — Когда ты пел в городке, все были в восторге от самих песен, а не от твоего исполнения, а сейчас поменялся тембр. Еще не Магомаев и даже не Трошин, но твое пение уже приятно слушать. А что ты имел в виду, когда говорил о крыше?

— Детективы нужно читать, — нравоучительно сказал я. — Возьми у моей мамы, у нее их целая полка. Крыша — это покровители. Завтра я попрошу передать мою просьбу. Будем лепить из тебя народную певицу, а репертуар я на сто лет вперед обеспечу.

К утру пурга прекратилась, и дворники спешили очистить от снега тротуары, пока народ еще сидит по домам. К нашему выходу в школу дорожки выскребли почти до асфальта.

— Красота! — говорил я друзьям. — В городке я бы сейчас перся через сугробы и набрал снега в ботинки.

— Зато у нас зимой на физкультуре ездили в лес, — сказала Люся. — Помнишь?

Как я мог не помнить? В школе было много лыж, и наш физрук частенько вместо урока загонял нас в лес. Это было классно, особенно если не нужно было прокладывать лыжню. В конце урока девчонок забрасывали снежками и ехали в школу сдавать лыжи и забирать портфели.

— Да, — ответил я. — Здесь так не покатаешься, зато у нас был хуже каток.

— Что толку говорить о том, что было, — недовольно сказал Сергей. — Было и сплыло. Давайте идти быстрее, а то мы с вами постоянно прибегаем к звонку.

Во втором полугодии мы уже окончательно стали в классе своими, а я на большинстве уроков мысленно шлифовал текст книги и не сильно тяготился учебой. Легко было говорить Семену, что я маюсь дурью. Не мог я целые дни оставаться без Люси. Я, даже сидя на разных партах, чувствовал ее присутствие. Мы еще в самом начале хотели сесть за одну парту, но девчонки, с которыми мы сидели, пересаживаться отказались наотрез.

— Ген, дай посмотреть тетрадь по алгебре! — подкатил ко мне Витька Дроздов.

— Списывать не дам, ты же знаешь, — ответил я. — Объяснить решение могу. Не хочешь? Тогда иди лесом.

— Говорят, ты знаешь много анекдотов, — подошел Олег Вешняков.

— Кто это говорит? — едва не подскочил я.

В этой школе я не рассказал ни одного анекдота и не собирался этим занимаеться.

— Ее сестра, — кивнул он на Люсю. — Она сейчас весь второй «Б» ими смешит. Даже что-то рассказала своей классной. Говорят, та смеялась.

Ответить я не успел: прозвенел звонок. После окончания химии на алгебру мы пошли с первого этажа на второй. Когда проходили мимо учительской, из нее вышла директор.

— Зайди! — сказала она, возвращаясь обратно.

Я зашел следом в учительскую, в которой, помимо Анны Гавриловны, находились еще несколько учителей, в том числе и наша классная.

— Что это еще за история с анекдотами? — строго спросила она.

— Могу поклясться чем угодно, что в этой школе я не рассказал ни одного анекдота! — торжественно сказал я. — Я слишком дорожу своим временем.

— А при чем здесь время? — не поняла она.