Возвращение

Взгляд всадницы стал тяжелым, она вскинула подбородок и произнесла с вызовом:

– Да, мы все еще контактируем со сталкерами и восприемниками, как бы ни боролся с этим Властитель. У нас тут нет Сонной горы, и не все готовы растить тех, кто у них родился. Но все хотят дать своим детям шанс прожить нормальную жизнь и вернуть бессмертную душу, которую каждый из нас когда-то утратил по собственной доверчивости!

Я много чего знала о таких вот шансах, но сейчас это было не главное.

– Я никого не осуждаю, госпожа Дарина, вы неправильно меня поняли, – проговорила я как можно мягче. – Меня удивил сам способ. Ведь заложенная в ребенке убийственная сила может сработать и там… хотя, полагаю, вам нет дела до Внешнего мира.

– Нет, но не в этом суть, – все еще резковато продолжала старая всадница. – Тот мир, он – другой. Если страшный дар связан с волшебством, то волшебству нет места во Внешнем мире, как не было тысячу лет назад. Если же это научная разработка Ашера, как думаете вы, да и мы в последнее время склоняемся именно к такой теории, то, скорее всего, такой образец просто будет считаться утраченным, вот и все. Едва ли ашерцы станут задействовать его во Внешнем мире. Зачем им это? И мы говорим тем, кто воображает себя родителями, что отдать такое существо восприемникам – единственный способ сохранить детям жизнь, не дать превратиться однажды в горстку пепла. Иногда это срабатывает. Но, честно признаться, с некоторого времени мы действуем иначе.

Как иначе, она не объяснила, а я не спрашивала, поскольку пыталась переварить прежнюю информацию. Мы обе молчали какое-то время. Я многое отдала бы, чтобы сорвать с себя маску, – лицо под ней горело и чесалось. Но нельзя было, женщина вполне могла узнать меня.

– Пейте чай, госпожа Дана, – невозмутимо напомнила всадница. – Или лучше давайте налью вам свежий.

– Спасибо, не нужно. – Я поскорее поднесла остывший ароматный напиток к достаточно широкому вырезу маски, парой глотков промочила сухое горло, отставила чашку.

– Так вы полагаете, госпожа Дарина, что таких детей много?

– Не стоит называть их детьми, – поморщилась женщина. – Переметков. Да, думаю, достаточно. Есть несколько в Кукушкином Гнезде, мы ждем подходящего момента, чтобы принять против них меры. Но куда больше переметков в других селениях, где их появление никто не отслеживает. А кроме того, можно ли быть уверенным, что кто-то штампует только всадников? Подобные твари вполне могли появиться и в домах Блишема и Брита. Мы ведь не знаем, кому и для каких целей понадобилось столь странное оружие.

– Но, возможно, для создания переметков годятся только старые души, а в Городах ребенок с такой душой остаться не может, – пробормотала я.

Женщина лишь плечами пожала, потом проговорила сердито:

– Да, каждый борется со злом, как может. Я уже упомянула, что с некоторых пор мы тоже сменили методы борьбы. Ведь поначалу мы все же считали таких существ всадниками, но с несколько измененной природой. Допускали, что их похищали из одних семей и, проделав нечто, подкидывали в другие. Но потом наше мнение поменялось.

– Что произошло?

– А произошло то, что пару десятков лет назад один из наших всадников зашел в гости в знакомое семейство, которое совсем недавно перебралась к нам из селения Рыбий Глаз. И представьте, каково было его потрясение, когда в ребенке, которого родители позвали, чтобы представить гостю, он узнал самого себя, но только с родимым пятнышком на виске! Стало ясно, что они даже не люди!

– И как после этого вы стали бороться с ними? – спросила я, уже догадываясь, каким будет ответ.

– Совет старейшин принял решение уничтожать таких существ, – леденея лицом, отчеканила госпожа Дарина. – Мы договорились со сталкерами, они организовали подставных восприемников. Мы же не могли убивать этих монстров на глазах их якобы родителей, да и всего народа! Но посвященные люди, в основном из числа старейшин, встречались со сталкером в заранее оговоренном месте и решали проблему моментально и безболезненно. Если же родители наотрез отказывались отдавать дитя во Внешний мир, тогда ждали, когда существо немного подрастет, подстерегали в лесу, подстраивали несчастный случай.

Двадцать лет, кольнуло в висок. Если я из этого селения, то мне невероятно повезло, что я до сих пор жива. Но что меня спасло?

– Метки ведь не всегда бывают видны? – спросила я, желая направить разговор в другое русло.

– Метки – последняя примета, на которую мы ориентируемся. Повторю, что это обычные родинки или небольшие телесные дефекты, которые могут быть у любого ребенка. Плюс псевдородители словно чувствуют, что знак нужно по возможности скрывать, и отлично с этим справляются. Я столкнулась с подобным и в собственной семье…

Тут госпожа Дарина вскочила на ноги и в возбуждении заходила по комнате, делая широкие махи руками. Я воспользовалась моментом, чтобы слегка приподнять маску и обтереть лицо ладонями, а затем смочить горло, не пролив большую часть на подбородок.