Возвращение Арабеллы (СИ)

Арабелла кивнула собеседникам и, едва взглянув на Саунтона, развернулась и вышла из комнаты, оставив недоумевающих членов триумвирата обсуждать создавшуюся после её отказа ситуацию. Было уже поздно, поэтому она, заглянув в королевские покои, чтобы попрощаться с Её Величеством, сразу же направилась в Мальборо-Хаус, чтобы поскорее остаться наедине со своими мыслями. Войдя в спальню и плотно закрыв за собой дверь, девушка взглянула на видневшиеся в ночной темноте башни Сент-Джеймсского дворца. Она вспомнила, как довольные и счастливые капитаны, сумевшие оснастить свои корабли за счёт лондонских арматоров, возвращались из экспедиций с полными трюмами, но, в конце концов, отдавали всё богатым хозяевам и оставались ни с чем. Ещё в большем убытке оказывались простые флибустьеры, которым после дележа не доставалось почти что ни гроша. Те же арматоры, обещавшие своим партнёрам помощь, с лёгкостью предавали их, когда те попадали в руки Адмиралтейского суда. История капитана Кидда, от которого отступились его высокие покровители, передавалась на Тортуге из уст в уста. Попав в Кенсингтон, Арабелла не раз была свидетельницей того, как господа, похожие на Чендерлея, договаривались о чём-то друг с другом, и до неё не раз долетали обрывки слов, из которых она понимала, что они договариваются о пиратских рейдах. Тяжёлые мысли не покидали девушку. Она была уверена, что, покинув Тортугу и став герцогиней Мальборо, покончила с пиратством навсегда. Но вечерний разговор заставил её ужаснуться. Эти люди были ещё более бесчестны, чем самые отъявленные злодеи из числа флибустьеров. Они не признавали никаких законов, кроме собственного обогащения, и откровенно презирали тех, кто, рискуя жизнью, добывал для них несметные сокровища. Чем же отличается королевский двор от Тортуги? И там, и здесь, есть честные люди, и есть отъявленные мерзавцы, но только в Новом Свете злодеи не скрывают своё истинное лицо, а в Кенсингтоне они носят маски добропорядочных лордов. Выходит, Хэндс был прав, и всё зависит от выбора самого человека, и неважно кто он — герцог или флибустьер? Перед ней вновь возникло лицо Джеймса Саунтона. Значит, все его пылкие взгляды и комплименты — лишь притворство? Значит, всё это — ложь? Очарование, вызванное общением с герцогом, ещё не рассеялось, но первые зёрна сомнения уже упали в душу девушки. Его близость всё ещё заставляло её сердце учащённо биться, но разум всё чаще напоминал ей о недавних событиях.

Через неделю Анна пригласила Арабеллу в кабинет. Королева чувствовала себя лучше, и была оживлённа и весела, и, впервые за последние дни встретила её, прогуливаясь по комнате, а не полулёжа на диване.

— Знаешь, Арабелла, я много думала об устройстве твоей судьбы. Тебе пора выйти замуж.

— Я думала об этом, и хотела поговорить с Вашим Величеством, — смущённо произнесла Арабелла, вспомнив, что ещё недавно твёрдо решила просить у Анны разрешения выйти замуж за Питта.

— Как тебе герцог Йоркский? — королева испытующе взглянула на девушку. Она не раз замечала, что её наперсница симпатизирует Саунтону.

— Он благородный кавалер, — произнесла она, и ей вдруг почудилось, что сердце её на секунду остановилось, а краска прилила к лицу.

— Да, именно благородный, ты права, — величественно кивнула королева, — И вполне достойный руки герцогини Мальборо. А ты о ком хотела поговорить?

Перед Арабеллой вновь всплыли глаза Питта — в тот день, когда он смотрел на неё из окна. Сердце её было на стороне Саунтона, но разум всё более настойчиво требовал справедливости.

— О Питте Уоллесе.

— Питт — человек низшего круга, — с презрением произнесла Анна, — Он даже не дворянин, и поэтому он не достоен твоей руки. Подумай об этом хорошенько. А теперь иди. Ты свободна.

Арабелла шла по коридору дворца и размышляла. Ещё раз воскрешая в своей памяти события, связанные с Питтом и Саунтоном, она снова и снова сравнивала обоих претендентов на её руку. Что же делать и кого выбрать? Лучшего друга и товарища, человека, который был ей по-рыцарски верен, или лживого красавца Саунтона, который, как она продолжала считать, добивался её внимания лишь с некоей корыстной целью. Ещё несколько дней прошли в сомнениях, но лишь случай помог ей их разрешить. Как-то вечером, проходя по коридору дворца, она услышала чей-то приглушённый смех. В коридоре, кроме неё, никого не было, и она почти на цыпочках, стараясь не выдать себя, подошла поближе. В нише обнимались мужчина и женщина. Голос мужчины показался ей знакомым:

— Ну что, моя красотка? Неужели ты не любишь меня?

— Я люблю тебя, но ты женишься на этой противной мисс Брэдфорд, — сквозь приглушённый смех, произнёс женский голос, — эта пиратка только вчера разгуливала по палубе и брала на абордаж испанские суда. Несмотря на то, что она всегда надушена, мне кажется, что от неё ещё пахнет порохом.

— Конечно, я женюсь на ней и получу всё её имущество, — Арабелла окончательно поняла, что мужской голос принадлежал именно герцогу. — Но люблю-то я тебя,

До слуха Арабеллы донёсся похотливый смех.