Возвращение Арсена Люпена

Все пути отступления отрезаны. Ничего не поделаешь, надо обороняться от врага, наконец сорвавшего с себя маску. Изидор, охваченный тревожным предчувствием, скрестил руки на груди.

– Так-то лучше, – буркнул секретарь, – а теперь поживее.

И, вынув из кармана часы, пояснил:

– Наш славный господин Фийель топает сейчас к воротам. Там, конечно, никого, никакого намека на прокурора. Ну тогда он вернется назад. Все это дает нам четыре минуты. Чтобы выскочить вот в это окно, добежать через развалины до дверцы и вскочить на мотоцикл, мне хватит и минуты. Значит, остается три. Вполне достаточно.

Перед Ботреле стоял нескладный человек довольно странной наружности. На тонких длинных ногах колыхалось огромное, круглое, словно паучье, тело с несоразмерно длинными руками. Костлявое лицо, узкий низкий лоб, свидетельствующий о тупом упрямстве.

Юноша покачнулся, ноги его сделались как ватные. Он рухнул на стул.

– Говорите, что вам надо?

– Бумагу. Уж три дня ее ищу.

– У меня ее нет.

– Лжешь. Я, когда входил, видел, как ты ее в бумажник запрятал.

– А что потом?

– Потом? Будешь паинькой. Ты нам надоел. Оставь нас в покое и занимайся своими делами. Наше терпение вот-вот иссякнет.

С нацеленным на Ботреле револьвером он шагнул к молодому человеку. Голос бандита звучал глухо, отрывисто, в нем чувствовалась недюжинная сила. Жесткий взгляд, жестокая усмешка. Ботреле вздрогнул. Впервые в жизни чувство близкой опасности посетило его. И какой! Он чувствовал, что вступает в противоборство с лютым врагом, со слепой и беспощадной силой.

– Ну а после? – сдавленно прошептал он.

– После? Ничего… Будешь свободен…

И так как Ботреле не отвечал, Бреду напомнил:

– Осталась минута. Решайся. Но смотри, приятель, без глупостей… Мы все равно сильнее, и будем такими всегда и везде. Быстро бумагу…

Изидор не пошевелился. Волнуясь, смертельно бледный и охваченный ужасом, он, однако, не терял ясности ума и способности рассуждать. В двадцати сантиметрах от его глаз зияло дуло пистолета. Согнутый палец начал нажимать на курок. Достаточно лишь одного маленького усилия…

– Бумагу! – повторил Бреду. – А не то…

– Вот! – сказал Ботреле.

Вынув бумажник, он протянул его секретарю. Тот живо схватил добычу.

– Так-то лучше. Вот теперь мы благоразумные. Нет, с тобой можно иметь дело, труслив, конечно, немного, но парень не дурак. Скажу ребятам. А пока, прощай. Я побежал.

Он убрал револьвер и дернул за оконный шпингалет. Из коридора послышался шум.

– Прощай, – повторил он, – пора.

Но что-то его остановило. Он быстро заглянул в бумажник.

– Разрази меня гром! Нет бумаги! Провел-таки!..

Он спрыгнул обратно в комнату. Но тут раздались два выстрела. Это Изидор выхватил свой пистолет.

– Промазал, парень! – завопил Бреду. – Дрожит рука-то, страшно небось.

Они схватились и покатились по паркету. В дверь громко стучали.

Изидор слабел, противник оказался сильнее. Конец близился. Он увидел занесенную руку с ножом. Последовал удар. Резкая боль обожгла плечо. Он разжал руки.

Теряя сознание, юноша чувствовал, как кто-то залез во внутренний карман пиджака, вытащил документ. Последнее, что он различил сквозь пелену, туманящую взор, – как человек вспрыгнул на подоконник.

Газеты, опубликовавшие на следующее утро заметки о последних событиях в Амбрюмези – подмене часовни, обнаружении трупов Арсена Люпена и Раймонды, о покушении на убийство Ботреле секретаря следователя Бреду, – сообщили две следующие новости: исчезновение Ганимара и похищение в самом центре Лондона средь бела дня Херлока Шолмса в тот момент, как сыщик садился на поезд, идущий в Дувр.

Таким образом, банда Люпена, на мгновение растерявшаяся, столкнувшись с необыкновенной проницательностью семнадцатилетнего юнца, вновь перешла в наступление и с первого же удара по всем позициям завоевала победу. Оба сильнейших противника Люпена, Шолмс и Ганимар, устранены. Ботреле вне игры. Не осталось никого, кому было бы под силу устоять перед лицом мощного врага.

Глава четвертая

Лицом к лицу

Прошло месяца полтора. Как-то вечером накануне 14 июля я отпустил слугу. Было душно, как перед грозой, и выходить из дому мне совсем не улыбалось. Раскрыв окна настежь, я зажег лампу на рабочем столе и уселся в кресло, намереваясь просмотреть газеты, которые не успел прочитать утром. Как обычно, было много заметок об Арсене Люпене. С тех пор как злоумышленники покушались на жизнь бедного Изидора Ботреле, и дня не проходило без статьи о деле в Амбрюмези. Ему отвели целую рубрику. Быстро разворачивающиеся неожиданные и сбивающие с толку события, подобно увлекательному драматическому произведению, вызвали невиданный интерес и были у всех на устах. Господин Фийель со скромностью, достойной одобрения, окончательно смирившийся со своей второстепенной ролью в этом деле, поведал репортерам о подвигах своего молодого помощника в течение тех трех памятных дней; его рассказ вызвал целый шквал самых смелых предположений.