Возвращение блудного сына

Рауль не стал мешать разволновавшейся жене общению с памятью о её матери. Исабель возложила букетик цветов, и поклонилась её праху, молясь и что-то долго и тихо шепча. Затем она подозвала Рауля и как бы представила его своей маме в качестве мужа. Экскурсантом пройдясь по кладбищу, слушая пояснения Исабель, Рауль понял, как ей дорого это место.

Выйдя с его территории, молодожёны наткнулись на огромное, растущее в сквере на противоположной стороне площади Франции, старейшее в городе дерево Гомеро. Своими вывороченными и выступающими наружу корнями, оно не только привлекало всеобщее внимание, но и напоминало какое-то сказочное существо.

После посещения университета и кладбища обратно они возвращались по улице президента Гидо, неспешно рассматривая фасады домов, витрины магазинов, бутиков и кафе. Рауль заметил, что после кладбища грусть всё ещё не покидала его милую Исабель. Он нежно держал её за пальчики левой руки, иногда чуть поглаживая их большим пальцем своей правой.

Зайдя в комиссарию, они отметили документы и заверили копии, получив на руки всё необходимое для миграционной службы. Остаток дня молодожёны провели в квартире, где Исабель подробнее знакомила мужа с домашней обстановкой, обращая его внимание на некоторые нюансы.

На следующее утро их пути разошлись. Исабель с Лусией и Мигелем, давно вырастившими своих детей и жившими теперь отдельно от них в столице, поехали по магазинам на проспект Санта Фе, подбросив Рауля до посольства США. Оно занимало целый квартал, размещавшийся северо-западнее их квартала на пересечении проспектов Сервиньо, Коломбия и Сармьенто. С юга к посольскому кварталу примыкала площадь Италии, с юго-запада он ограничивался тем же проспектом Санта Фе, а с юго-востока его ограничивал сад Соолохико. А к его фасаду с севера прилегали ещё и парки. В общем, он располагался в весьма живописном месте столицы.

Хорошее место для встреч и бесед с моим будущим американским куратором! – понял Руди.

Обойдя весь посольский квартал и познакомившись с его основными особенностями, он позвонил из дежурного помещения советнику посольства, как его проинструктировал Блэйк, и представился охране гражданином США, которому назначена аудиенция с Вильямом Ортманом. Через несколько минут вышедший к нему сотрудник проводил гостя в один из кабинетов на втором этаже главного здания посольства, где его уже ожидали трое мужчин.

– «Добрый день!» – поприветствовал всех входящий.

– «Здравствуйте!» – за всех ответил, по-видимому, самый старший из них, в то время как остальные отметились лишь сдержанным поклоном.

– «Я могу сейчас полностью представиться?» – спросил Рауль.

– «Конечно, Руди! Можете представиться нам и полностью!».

– «Рауль Хоакин Мендес. Вчера прилетел из Мадрида!» – теперь уже улыбаясь, представился гость главному из них.

– «Мы ждали Вас, сэр! Пожалуйста, садитесь!» – предложил старший из них, представившись резидентом ЦРУ в Аргентине Вильямом Ортманом.

– «Спасибо»

 – поблагодарил Рауль, садясь на ближайший к нему стул.

– «Мы Вас не будем сейчас нагружать информацией и заданиями. У Вас теперь будет всего одно задание и на длительный срок – вживаться и вживаться! Единственное, что я хочу Вам сейчас настойчиво посоветовать – так это то, что основной областью Вашей деятельности должна стать внутренняя политика Аргентины! Пытайтесь любым способом проникнуть в политическую элиту страны. Может быть через работу корреспондентом какой-то газеты. Для этого Вам со временем стоит стать и политическим активистом какой-то партии. Но сначала Вам надо отказаться от американского гражданства, иначе Вас никуда не выберут и не назначат!» – обрушил на него информацию Ортман.

– «Да-а? Понятно! Придётся так и сделать» – изобразил Рауль грусть.

– «Ну, ладно, Руди! Эту Вашу деятельность будет теперь направлять мой… первый заместитель Пол Фридман!» – представил он полноватого, черноволосого средних лет мужчину в очках, который встал и подал Руди вяловатую ладонь, которую тот пожал излишне крепко, что отразилось на лице заместителя резидента.