Возвращение блудного сына

Старики естественно обменялись воспоминаниями, а Платон ещё, как истинный козерог, не преминул похвастаться своими успехами – проинформировал Александра о своих увлечениях и достижениях. Тот, чьи внеслужебные интересы ограничивались рыбалкой и собиранием грибов, не понял возвышенного, и тривиально резюмировал потуги бывшего друга желанием того заработать на издании своих литературных трудов.

– «О-о! Будешь денежки зарабатывать!?» – заёрзал он на табуретке.

Ему, всегда жившему обыденно, без выдумки и отклонений от норм, по затёртому социальному шаблону, правильно и по канонам, это было непонятно, и в этом плане похвастаться чем-либо занятным ему было нечем.

В конце беседы Сталев предложил как-нибудь встретиться вчетвером с Поповым и Сарычевым в Реутове, а также пообещал передать пакет со стихами Вдовину, но почему-то через Попова. А другое стихотворение по тематике предприятия – непосредственно в редакцию заводской многотиражки. Вариант передачи стихотворений Вдовину через Попова показался Платону весьма странным.

Ведь В. Г. Вдовин в недавней статье о двадцатипятилетии их отдела специально никак не упомянул своего заместителя П. П. Кочета, как будто тот вообще у него не работал ни одного дня из почти шестнадцати лет.

Зато в пику ему нарочно упомянул его друга В. Ю. Попова, который проработал в их отделе чуть больше года. Валерий Юрьевич побывал и на банкете в честь юбилея отдела, утаив этот факт от своего бывшего друга.

Когда Платон узнал об этом, то окончательно разочаровался в своём бывшем товарище. Эму было горько и даже почему-то стыдно за него.

Поэтому идея Александра Сталева и показалась ему абсурдной. Так и получалось в действительности.

Дни шли, а просьба Платона почему-то не выполнялась. Он считал, что за такие подарки – фотографию, и биодобавки – Сталев мог бы чуть поднатужиться и передать пакет и листок со стихотворением по назначению.

Но видимо вспомнившаяся зависть к талантливому другу мешала А. М. Сталеву оказать тому даже такую незначительную услугу.

Но Платону пока всё равно было не до него.

Сначала под восьмое марта неожиданно пропал Кеша, заставивший родителей изрядно понервничать. Вечером он всё же вышел на связь, объявив удивившимся предкам, что вместе с подругой Машей на поезде едет в короткий отпуск в Абхазию. Через десять дней он возвратился довольный, и естественно был прощён родителями.

– «Да я боялся, что Вы меня отговорите: сейчас, мол, не сезон, не покупаешься и фруктов не поешь! А я хотел просто отдохнуть. Очень что-то устал в последнее время?!» – оправдался он.

Весна шла своим чередом, и впереди маячило лето. Предсказуемо объявилась на горизонте и сестра Платона. Но на этот раз её желание отдохнуть на даче всё ещё парировалось натянутостью, а скорее полным отсутствием каких-либо отношений с женой брата.

Анастасия издалека стала прощупывать Платона, якобы для его романа делясь с ним воспоминаниями об их маме, но, конечно не забыв выпятить свою персону:

– «Мама меня не любила! А ведь господь послал ей меня для гармоничного нашего с тобой развития! И то, что я была нервной – это специально, чтобы привязать к себе мать!».

– «Действительно! Ты ведь орала, когда мать от тебя отходила! И замолкала, когда она, кстати, тобой невидимая, возвращалась обратно! У Вас с нею была невидимая связь!» – иллюстрировал Платон эту привязанность.

– «А щитовидка у мамы была – это божье наказание за властность и чрезмерную гордость! А язва – была карой за меня! А операция желудка – кара за неприязненное отношение ко мне! А данные нам свыше болезни в детстве – это для смягчения сердца матери! А наши с тобой ревматизмы – это нам с тобой кара за гордыню, а матери – за женское учительство и не изживание грехов!» – продолжила свою линию Анастасия.

– «А помнишь? Мама тебе говорила – я всю жизнь с тобой маялась, носилась, как с писаной торбой!» – попытался перехватить инициативу брат.