Возвращение Борна

— В 1541 году Буда пала под натиском тюркских орд, эта церковь была превращена в главную городскую мечеть и оставалась таковой на протяжении следующих полутора веков, — стала рассказывать женщина, переводя луч света с одной фрески на другую. — Захватчики вышвырнули отсюда все убранство и утварь, а стены побелили, замазав все эти великолепные фрески. Однако теперь, как видите, все восстановлено в первозданном виде — так, как было в тринадцатом веке.

Впереди Борн увидел тусклый свет. Аннака вела его в северный придел, где располагались несколько молелен. В одной из них, рядом с алтарем, зловещими тенями возвышались саркофаги с останками венгерского короля Белы III и его супруги Анны Шатильонской, которые правили страной в X веке. В нише, служившей когда-то склепом, рядом с высеченным на стене средневековым орнаментом, стоял, закутавшись в непроницаемую тень, человек.

Янош Вадас протянул руку, но, когда Борн сделал движение, намереваясь пожать ее, из мрака угрожающе выступили еще три фигуры. Борн выхватил пистолет, но это его действие вызвало лишь улыбку на лице Вадаса.

— Взгляните на боек, мистер Борн. Неужели вы полагаете, что я снабдил бы вас боевым, работающим оружием?

Борн увидел, что Аннака целится в него из пистолета.

— Мы много лет дружили с Алексеем Конклиным, мистер Борн. Но даже если бы я никогда не видел его, то за последние дни мне удалось хорошо изучить ваше лицо, поскольку оно то и дело мелькает в выпусках новостей. — У Вадаса был настороженный, выжидающий взгляд охотника, темные кустистые брови, квадратная челюсть. В глазах светился неприятный огонек. Очевидно, в молодые годы он являлся обладателем роскошной шевелюры, но теперь, когда ему перевалило за шестьдесят, о ней напоминал лишь треугольный клинышек волос на лбу. — Насколько мне известно, вас обвиняют в убийстве Алексея и еще одного человека — доктора Панова. Впрочем, смерти одного Алексея мне достаточно для того, чтобы приказать уничтожить вас прямо здесь и сейчас.

— Он был и моим старым другом. Более того — моим наставником.

Вадас выглядел грустным и уставшим.

— И вы, несмотря на это, — со вздохом проговорил он, — предали его, поскольку, я полагаю, подобно другим, захотели узнать, что хранится в голове Феликса Шиффера?

— Я представления не имею, о чем вы говорите.

— Ну да, конечно! — скептически хмыкнул Вадас.

— Откуда, по-вашему, я знаю настоящее имя Алекса? Алексей и Мо Панов были моими друзьями!

— В таком случае, убив их, вы совершили бы подлинный акт безумия.

— Вот именно!

— Выходит, господин Хазас не зря предположил, что вы — сумасшедший, — спокойным тоном произнес Вадас. — Помните господина Хазаса? Администратора отеля, которого вы едва не придушили? «Маньяк» — кажется, именно так он вас назвал.

— Значит, вот от кого вы узнали о моем приезде, после чего позвонили мне, — ответил Борн. — Может, я действительно немного переусердствовал, вывернув ему руку, но я знал, что он лжет.

— Он лгал по моему приказу, — с легким оттенком гордости парировал Вадас.

Под пристальными взглядами Аннаки и охранников Борн медленно приблизился к Вадасу и подал ему свое бесполезное оружие, но в тот момент, когда Вадас протянул руку, чтобы взять его, Борн обхватил пожилого мужчину локтем за шею и развернул, прижав спиной к своей груди. В тот же момент в его руке, словно из ниоткуда, материализовался керамический пистолет, дуло которого оказалось прижатым к виску Вадаса.

— И вы всерьез полагали, что я понадеюсь на незнакомое мне оружие без того, чтобы не разобрать его предварительно на части и не собрать вновь? — Обращаясь к Аннаке, Борн продолжал говорить спокойным, будничным голосом: — Если вы не хотите, чтобы мозги вашего отца забрызгали шедевры искусства, которым уже перевалило за пять веков, положите пистолет на пол. Не смотрите на него. Делайте то, что велю вам я.

Аннака повиновалась и положила оружие на пол.

— Теперь толкните его в мою сторону.

Женщина выполнила и этот приказ.

Никто из троих охранников за все это время не сделал ни единого движения, и теперь уже не сделают — в этом Борн не сомневался. И тем не менее он на всякий случай не выпускал их из поля зрения. Убрав пистолет от виска Вадаса, он отпустил его.

— Я мог бы пристрелить вас, будь на то моя воля.

— А я бы убила вас, — со злостью откликнулась Аннака.

— Не сомневаюсь, что вы попытались бы это сделать, — парировал Борн и опустил руку с пистолетом, демонстрируя присутствующим, что не намерен пускать его в ход. — Но это были бы враждебные действия, а мы с вами — не враги.

Подняв с пола пистолет Аннаки, он протянул его ей, держа за дуло. Не говоря ни слова, женщина взяла свое оружие и тут же снова направила его на Борна.

— Во что вы превратили свою дочь, господин Вадас! Да, она убьет ради вас любого, но, похоже, готова сделать это чересчур поспешно и без всяких оснований.

Вадас встал между Аннакой и Борном и властным движением руки заставил дочь опустить оружие.

— У меня и так слишком много врагов, Аннака, — мягко проговорил он.