Возвращение. Части 1-3 (СИ)

— И не нужно, — сказал я. — Там разрисован не я, а пример для подражания.

— А тебе, значит, подражать не нужно, — сказала она, сворачивая газету. — Учишься на пятерки, английский знаешь не намного хуже вашего учителя, пишешь книги и музыку, поешь, а теперь выясняется, что еще скромник, каких поискать. Точно, человек будущего. Так, закончили разговоры, все работаем!

На большой перемене ко мне подошел секретарь комсомольской организации школы.

— Что же ты молчал? — спросил он. — Актив…

— Ни слова больше, Валентин, — ответил я. — Не имею я возможности этим заниматься. От меня даже ребята из ЦК комсомола отстали, а та статья была их работой. На написание книг и песен нужно время, у меня его вечно не хватает, так что вы уж как-нибудь сами.

Он еще раз попытался меня уговорить, но я стоял твердо, и он наконец отстал. Мне для полного счастья еще не хватало комсомольской работы. Пятницу я перетерпел, а в субботу о старой публикации все дружно забыли.

День Победы встречали у нас. Этот праздник в нашей семье считался самым главным, поэтому и готовились к нему основательно. Ольга позавтракала и убежала к подружке, Сергей праздновал с отцом, поэтому семь человек уместились за одним столом. Как всегда, включили телевизор и принялись есть. Родители произнесли несколько тостов, употребив на четверых полбутылки водки, Таня выпила чуточку вина, а мы обошлись лимонадом.

— Хорошо, что этот праздник наконец-то сделали выходным, — сказала моя мама. — Только с прошлого года его нормально отмечаем.

— Может сходим на площадь Победы? — предложила Надежда. — Погода хорошая.

— Конечно, сходите! — сказала Люся. — Смотрите, весь монумент завален цветами! Только мы с вами не пойдем, нужно готовиться к вечернему выступлению. Мы подготовили еще одну песню, о которой вы не знаете. Это сюрприз, поэтому вы нам будете мешать репетировать.

— Репетируйте, артисты, — сказал Иван Алексеевич. — Надя, пойдем собираться. Таня, ты с нами идешь?

— Иду, но не с вами, — ответила сестра. — Со стола убирать не будем?

— Пусть все стоит, — сказала мама. — Придем и еще посидим. Я только сейчас быстро помою тарелки. Вы выходите на улицу и подождите, мы долго не задержимся.

Минут через пятнадцать все ушли, и мы остались одни.

— Не скажешь, почему мы не пошли вместе со всеми? — спросил я. — Ты так убедительно врала насчет репетиции…

— Я хочу побыть с тобой, — опустив глаза, сказала Люся. — Сколько можно терпеть!

— А меня решила поставить перед фактом? Мы же с тобой уже обо всем говорили.

— А с тобой только так и нужно, — сказала она, подходя ко мне вплотную. — Слишком ты у меня рассудительный!

Не знаю, чем бы все это кончилось, но очень вовремя пришел Сергей, который принес свой второй рисунок. Я сделал пару замечаний и исправил ошибки в изображении конской сбруи, после чего начали собираться на улицу.

Приехали за нами за час до концерта. На этот раз мы ждали своего выхода в той комнате, где обычно репетировали. Это было гораздо удобнее, но концерта мы не слышали совсем.

— Зря вы, ребята, отказались от гимнастерок, — сказал Олег Астахов.

— Мы и так нормально споем, — ответил я. — А петь "Балладу о матери" в гимнастерке…

Что можно сказать о выступлении? После исполнения песни "На всю оставшуюся жизнь" нам долго аплодировали, а потом я ушел за кулисы, а они исполнили балладу. Таких аплодисментов я еще никогда не слышал. Все встали и хлопали, не жалея рук. Ведущий вывел меня обратно на сцену, как автора песни, а я стоял, принимая незаслуженную благодарность людей, и думал о том, что сделаю для Мартынова все, что смогу, и не возьму у него больше ни одной песни.

Все хотели услышать песню еще раз, но Люся расплакалась и была не в состоянии петь. Вот не хотел я исполнять "Плот" сейчас…

— Большое спасибо всем вам! — сказал я в микрофон, и шум в зале начал смолкать. — К сожалению, Людмила сейчас не сможет спеть для вас вторично. Если вы не против, вам спою я. Песня называется "Плот" и посвящена всем создателям песен.

Я спел, мне хорошо аплодировали, но эти аплодисменты не шли ни в какое сравнение с тем, что досталось Люсе.

— Запомни этот день, — сказал я подруге, когда нас везли домой. — Не каждый профессиональный певец и не каждый год удостаивается таких оваций. Некоторые ждут их всю жизнь.

— Я этот день запомню по многим причинам, — шепнула она мне на ухо. — И эти овации среди них не главное.

— Выяснили, кто хотел перехватить управление нашим центром? — спросил Машеров. — Вряд ли председатель Комитета пошел бы на такое по собственной инициативе.

— Я думаю, что это, скорее всего, Суслов, — ответил Юркович, — но доказательств пока нет. Мы наращиваем свои возможности в Москве, но это долгое дело. Ясно, что за этим не стоит Брежнев, он бы действовал по-другому.

— И что гости?

— Пятеро вернулись в Москву, остальные включились в работу. Комитет на наши действия пока никак не отреагировал. А что по выписке для Ивашутина? Что-нибудь решили по Полякову?