Возвращение Черного Отряда

В голове клубилась муть. Таглиосцы, давеча помогавшие мне перебираться через воду, смахивали на зомби. Все время молчали и даже, казалось, не замечали ничего вокруг.

– Ложись! – негромко приказал я. – Патруль.

Они выполнили приказ, но двигались, словно до предела накурившись дури.

Патрулей теперь было немного, и избегать их внимания не составляло труда. Да и не входило в их задачу задержание всех, кто бродит вокруг. Берега озера мы достигли без происшествий.

– Отдыхаем, – распорядился я. – Ждем темноты.

Я не знал, что вынудило нас пересекать холмы днем. Просто не помнил, как мы вышли.

– Я что, странно себя вел? – спросил я.

Таглиосец, что повыше ростом, неуверенно покачал головой. Он понимал в происходящем еще меньше моего.

– Кажется, лишь пару часов назад я вышел из тумана, – сказал я. – Помню, как нас схватили, как держали в плену. Помню что-то вроде боя. А вот как ушли – не помню…

– Я тоже, господин, – заговорил тот, что пониже. – Только у меня такое чувство, что надо поскорей вернуться к своим. Уж не знаю почему.

– А ты что скажешь?

Высокий, хмурясь, кивнул. Он так старался вспомнить, что жила чуть не лопнула от натуги.

– Наверное, – предположил я, – Тенекрут что-то сделал с нами и отпустил. Об этом стоит помнить. Особенно если возникают побуждения, которым сам удивляешься.

После наступления темноты мы прошлись вдоль берега, обнаружили плот и, забравшись на него, двинули к Дежагору. И тотчас поняли, что на шестах не доберемся: слишком высоко стоит вода. Кончилось дело тем, что мы из шестов и обломков досок соорудили нечто вроде весел. Полночи ушло на переправу, а затем, естественно, все полетело к чертям.

Одноглазый, стоя на часах, коротал время с любимым бочонком пива. Услышав плеск воды и оклики, он вообразил, что все орды зла ополчились на него, и принялся вывешивать огненные шары, так что любой толковый лучник легко нашпиговал бы нас стрелами.

Одноглазый узнал меня почти сразу – лучники успели выпустить от силы три стрелы. Он заорал, требуя прекратить стрельбу, но было поздно. Нас заметили нары с башни над северными воротами.

Мы были достаточно далеко, чтобы им не удалось разглядеть лица. Но само наличие у Старой Команды связей с внешним миром, несомненно, вызовет у Могабы живейший интерес.

– А-а, Щенок вернулся, – заговорил Одноглазый, когда я вскарабкался на стену. – Мы тебя уже в мертвецы записали, собирались поминки устроить. Затянул я с этим, потому как дел много навалилось. Раз ты, предположительно, покинул сей мир, вести Анналы пришлось мне.

Он щедро протянул мне свою две недели не мытую кружку с пивом. Я от такой чести отказался.

– Да все ли с тобой в порядке?

– Не знаю. Может, ты разберешься.

Я рассказал, что смог вспомнить.

– У тебя был припадок?

– Если так, то и у двух других тоже.

– Интересненько… Ладно, завтра об этом поговорим.

– Завтра?

– У меня смена через десять минут, и я намерен малость ухо придавить. Да и тебе поспать не мешает.

Ох, дружище Одноглазый… Что бы я делал, если бы ты не заботился обо мне?

62

Разбудил меня Бадья:

– Мурген, пришел человек от Могабы. Говорит, его величество желает тебя видеть.

Я застонал:

– На кой черт тут столько света?

Накануне я поленился спуститься в подземелье.

– Могаба недоволен. Пока тебя не было, мы делали вид, что ты здесь, просто не можешь с ним говорить. Гоблин с Одноглазым иногда двойников твоих на стену выставляли, чтобы нарам глаза мозолили.

– И вот настоящий Мурген вернулся, а вы и рады его волку скормить.

– Э-э… Так Могаба же никого другого не зовет.

То есть от Гоблина с Одноглазым он желает держаться подальше.

– Найди-ка этих друзей-приятелей и скажи, что они мне нужны. Немедленно.

Конечно, наши колдуны, по своему обыкновению, на зов явились не вприпрыжку.

– Давайте сюда носилки, – велел я, – и тащите меня в цитадель. Мы сознаемся, что вы обо мне врали, но только потому, что я очень серьезно болен. Плот ночью мне понадобился исключительно для водных процедур. А вы решили надо мной подшутить, пока я без штанов, и запустили огненные шары.

Одноглазый собрался было заныть, но я рыкнул:

– Я к Могабе без прикрытия не пойду! Ему больше нет надобности с нами нежничать.

– Он будет в плохом настроении, – напророчил Гоблин. – В городе уже бунты из-за нехватки еды, Могаба рис отсчитывает по зернышку. Даже его отборные таглиосские сержанты разбегаются.

– Ну, значит, его песенка спета. Он-то намеревался поразить мир славными победами, да только подчиненные не соответствуют его железной воле.

– А мы – что-то вроде филантропического братства? – проворчал Одноглазый.

– Мы никого не убивали, кто сам не напрашивался. Двинули. И будьте готовы ко всему.

Однако вначале мы поднялись на стену – и для того, чтобы я мог поглядеть на город при дневном свете, и для того, чтобы нары на северных воротах лишний раз увидели меня больным.

Вода, поднявшаяся даже выше, чем предсказывала Хонь Трэй, не доставала до зубцов лишь восемь футов.

– Внутри много затоплено?

– Могаба законопатил ворота. Где просачивается, поставил джайкури с ведрами.

– Неплохо. А внизу?

– Каплет помаленьку в катакомбах. Вычерпываем.