Возвращение Чорба. Стихи

Годовщина

В те дни, дай Бог, от краю и до краюгражданская повеет благодать:все сбудется, о чем за чашкой чаюмы на чужбине любим погадать.И вот последний человек на свете,кто будет помнить наши времена,в те дни на оглушительном банкете,шалея от волненья и вина,дрожащий, слабый, в дряхлом умиленье

поднимется… Но нет, он слишком стар:черта изгнанья тает в отдаленье,и ничего не помнит юбиляр.Мы будем спать, минутные поэты;я, в частности, прекрасно буду спать,в бою случайном ангелом задетый,в родимый прах вернувшийся опять.Библиофил какой-нибудь, я чую,найдет в былых, не нужных никомужурналах, отпечатанных вслепуюнерусскими наборщиками, тьму

статей, стихов, чувствительных романово том, как Русь была нам дорога,как жил Петров, как странствовал Иванови как любил покорный ваш слуга.Но подписи моей он не отметит:забыто все. И, Муза, не беда.Давай блуждать, давай глазеть, как дети,на проносящиеся поезда,на всякий блеск, на всякое движенье,предоставляя выспренным глупцам

бранить наш век, пенять на сновиденье,единый раз дарованное нам.1926

Сирень

Ночь в саду, послушная волненью,нарастающему в тишине,потянулась, дрогнула сиренью,серой и пушистой при луне.Смешанная с жимолостью темной,всколыхнулась молодость моя.И скользнула, при луне огромной,

белизной решетчатой скамья.И опять на листья без дыханьяпали грозди смутной чередой.Безымянное воспоминанье,не засни, откройся мне, постой.Но едва пришедшая в движеньеночь моя, туманна и светла,как в стеклянной двери отраженье,повернулась плавно и ушла.1928