Возвращение Дикой Розы

Она повернула голову и посмотрела на Рохелио, который сосредоточенно вел машину. Он был очень похож на Рикардо, так что люди, плохо знавшие братьев, никогда не могли отличить их друг от друга. Но те, кто знал их близко, различали без труда — ведь на лице каждого лежала печать их характера, привычек, образа жизни. Рикардо всегда был болеет обаятельным, веселым, его лицо казалось улыбчивым, счастливым, выдавая легкий и немного бесшабашный, несдержанный характер.

Совершенно иным казался Рохелио — очень выдержанный, взвешенный, ответственный. Его лицо казалось более непроницаемым, серьезным. Так что даже казалось, что подбородок у него тяжелее, чем у брата, брови опущены ниже, уголки рта сжаты плотнее; Он был совсем не похож на красавчика «Рикки», которого когда-то знала прежняя Милашка.

Исабель вспомнила, как ей пришлось тогда играть роль безумно влюбленной, но несчастной девушки. Она неплохо с ней справилась, но теперь перед ней стояла задача куда сложнее и опаснее. Именно за этим они с Рохелио сейчас на бешеной скорости неслись в Куэрнаваку.

 — Значит, Рената не знает ничего о его преступной деятельности и связях, — задумчиво сказал Рохелио.

— Представь себе, — подтвердила Исабель. — И это несмотря на то, что они прожили вместе несколько лет.

— Плохо, — констатировал Рохелио. — Это значит, он хороший конспиратор. Часто от собственной, жены утаить что-либо труднее, чем от частного детектива!

— Если бы он не был таким хорошим конспиратором, он бы не разъезжал открыто по всей стране, — заметила Исабель.

— Да, верно.

Они снова замолчали, думая об одном — как подкопаться под этого поистине неуловимого человека, который постепенно в их глазах стал превращаться в какого-то гения зла (это было явно некоторое преувеличение).

 — Я готова на все, — сказала после некоторого молчания Исабель. — Кроме одного. Рохелио, ты должен меня понять. Как бы я ни любила Рикардо, как бы мне ни хотелось отомстить Федерико Саморре, я все же не могу пойти на то, чтобы стать его любовницей.

— Да что ты! — Рохелио чуть не выпустил руль из рук. — Я этого и не имел в виду.

— Петь я, кстати, не умею, — добавила Исабель. — У меня много талантов, но этим Бог меня обделил.

— Зато не обделил другими.

— Остается ангелочек с крылышками... — рассуждала вслух Исабель. — Боюсь, старовата я для этого. Значит, что мы решили — ревностная прихожанка, экзальтированная поклонница? Что ж, пусть так. Попробую.

— По крайней мере, это даст тебе возможность подойти к нему поближе, возможно, что-то разузнать о нем. Ведь не может же он не иметь связи с Саморрой и с подчиненными. Может быть, он даже во время проповеди передает информацию, используя какой-то своеобразный код, кто знает? Этот человек слишком хитер.

— Я сориентируюсь, — спокойно сказала Исабель. — Главное — сделать первый шаг. Кто бы мог меня представить ему? Если я подойду сама, не вызовет ли это у него подозрений? Он ведь должен быть очень осторожным.

— Это как раз самое простое, — ответил Рохелио. — Привести тебя к нему может Чата Суарес, подруга и однокурсница Лус. Я рассказывал тебе о ней — это девушка, которая когда-то пела в хоре во время его выступлений в Мехико.

— И она не замечала ничего необычного или подозрительного? — спросила Исабель.

— Представь себе, ничего. Кроме того, что мы уже знаем, — Рохелио усмехнулся. — Его преувеличенного интереса к противоположному полу.

— Значит, чисто поверхностное наблюдение мало что даст, — нахмурилась Исабель.

— Ладно, посмотрим по обстоятельствам, — сказал Рохелио. — Заранее мы вряд ли что сможем решить.

Жан-Пьер спустился по трапу самолета в аэронов Швехат. Он прибыл в Вену по заданию редакции.

Из этой командировки он должен был привезти два репортажа для своей газеты.

Первый — о конкурсе красоты «Мисс Вселенная», проходившем в этом году в Австрии.

Второй репортаж должен был осветить ход музыкального Фестиваля пяти континентов, проводившегося на сцене знаменитой Венской оперы.

Среди всех журналистов выбор пал именно на Жан-Пьера по двум причинам. Во-первых, он истинный француз, хотя и работал теперь в Мексике. А раз француз, значит, он лучше других чувствует женщин и интереснее всех пишет о них и для них. Он подмечает в их психологии и поведении такие тонкости и нюансы, которые обычно бывают упущены репортерами-мексиканцами. Редакция была просто завалена письмами от благодарных читательниц материалов Жан-Пьера. ,

А во-вторых, он близкий родственник блистательной мексиканской певицы Лус Линарес. Уж кому-кому, а ему- то она наверняка согласится дать в Европе эксклюзивное интервью, причем Жан-Пьер сумеет украсить этот репортаж подробностями из семейной жизни знаменитости.

Прибыв в Вену, Жан-Пьер не торопился приступить к служебным обязанностям.

Он был рад вырваться из семьи и решил насладиться свободой. Честно говоря, он устал от лицезрения своей вечно несчастной супруги.

Дульсе, конечно, прекрасная женщина и замечательная художница. Она верная жена и могла бы стать изумительной матерью, если бы Господь послал им детей. Но раз Бог этого не посылает, значит, ему оттуда, сверху, виднее.