Возвращение домой (СИ)

„Сидит, ещё и обиделся, сволочь проклятая, – думал Янис, чуть не скрипя зубами от бессильной злости. – Трус! Предатель! Вон, какой беззаботный… Интересно, и чего они тебе наобещали? Шкуру, наверно, целенькую?.. И морда-то совсем даже не битая… Ты же у нас интеллигентный, гвардеец… – при мысли об этом Янис плечом дёрнул, выражая этим жестом всё своё презрение к подобным людям, ко всем этим умникам, ломающим из себя чёрт знает что, а на деле: чуть прижали – и выложил всё без остатка… Сволочь! Наверно, и про капитана им всё рассказал… А он ведь тебе доверял, больше нас всех доверял. Да я бы за одно это доверие под нож лёг, хоть щипцами дери, – ни слова бы не услышали… А этот же! Дерьмо! – Янис дёрнул головой, будто плюнуть хотел, но нечем – всё пересохло. За весь день хоть бы капельку воды предложили, а тот… второй, что с капитаном, всё к кувшинчику с таканой прикладывался, на нервах играл, сволочь… А нашему-то гвардейцу небось попить-то предложили… Вон какой бравенький, ему-то что? Нас и посадили, верно, вместе, чтобы поболтали напоследок, авось по-хорошему договориться получится? Ну, уж нет! Не на того напали! Знаем мы ваши фокусы.

А ты – шестёрка мелкая! – Янис глядел на Джейка исподлобья, унижал его как мог в мыслях, так как считал недостойным своей ненависти за такое предательство, но не мог себя изменить – злился ещё больше, уже прикидывал в уме, как бы так одним махом подскочить да в глотку вцепиться, хоть зубами, а придавить эту гадину… – Уже и вперёд наклонился, ногу левую к груди подтянул, собрался для прыжка, секунда – и кинется, а этот олух, точно не замечает ничего, сидит себе, откинувшись, дремлет от безделья, устал, видите ли… сволочь! Да не заговорю я с тобой первый – не жди! Дался ты мне со всем этим офицерьём сионийским!

Напугали! Расстрелом напугали!

Да знали б вы, сколько раз я уже мог сдохнуть за эту проклятую жизнь… Так пусть хоть один раз до конца дело дойдёт…“

Солдаты, уже порядком уставшие таскать пленных туда-сюда, ввалились с шумом и грохотом в сарайчик, заговорили громко:

– Ну что, кого на этот раз?

– И когда они разберутся, наконец, кого им надо?.. А то ведь то одного, то другого… Да побыстрее ещё…

„Опять Тайлера повели… Вон как, чуть ли не под ручки. Он у нас теперь персона важная, – Янис, не поворачивая головы, проводил его до дверей сколько мог, а потом посмотрел на часового, топтавшегося на пороге, – Ну, и чё он тянет? Получил приказ – действуй! Стрелять, так стрелять! – подумал с досадой: – Или тебе побольше моего страшно?“ Усмехнулся этим мыслям, но не вслух – про себя. А сиониец отошёл, захлопнул скрипучие двери, подпёр снаружи, снова заходил по улице. Звук его ботинок, однообразный и шаркающий, доводил Яниса чуть ли не до безумия. Сколько можно это слушать? Что они там все? Пока я помирать готов.

…Сесть на этот раз не дали. Джейк так и остался стоять, чувствуя спиной присутствие часового. А так всё, в принципе, осталось как всегда: те же люди, та же обстановка, за исключением предложенного стула.

Нет! Не как всегда! Совсем не так!

И Джейк это почувствовал. А стул – начало. Подготовка к серьёзному разговору, когда тебе сразу дают понять: никто с тобой больше миндальничать не собирается. Всё, поиграли, хватит! Сейчас начинается самое серьёзное! Такая беседа, какой она и должна была быть с самого начала.

– Ну, что, рядовой? – Ламберт усмехнулся, повернувшись к пленному.

– Что? – вырвалось у Джейка против воли.

– Продолжим рассказывать сказки? Или как? – Джейк в ответ только моргнул, не понимая, к чему клонит капитан. – Что толку отпираться? И так всё давно ясно.

Джейк промолчал и на этот раз, но ничего другого Ламберт от него и не ждал. Парень этот не глуп и не так наивен, как это кажется на первый взгляд, поэтому и отпираться вряд ли будет. Сам понимает, что глупо это и бессмысленно. Так, может, сам всё расскажет? И обойдётся дело без „Триаксида“ и без расстрела. Хотя Ли на нём настаивает, аж из кожи лезет. Ему не хочется лишний раз всю документацию заполнять. Его можно понять, но лень эта никак не сравнима с человеческой жизнью. – Ты, конечно, неплохую историю придумал, неплохо выложил, вполне правдоподобно, – похвалил Ламберт. – Но… Но плохо то, что вас двое. Двое! Ты позаботился о себе, много для этого сделал, но даже ты не смог бы заставить мыслить своего напарника так, как тебе было нужно. Вы потому и не справились, не смогли…

Лицо парня было неподвижным, словно слова эти не доходили до его сознания, и глаза, странно остекленевшие, смотрели в одну точку, где-то у Ламберта за спиной, над левым плечом. И Ламберт, глядя в это бледное, ничего не выражающее лицо, подумал, сердясь на самого себя: „Не надо было его тащить сейчас. Какой с этого прок? Допросить сначала второго, а потом уже решать, как быть с этим… Расстрелять? Этого и хочет Ли. Но с расстрелом всегда успеется… А вдруг это тот самый, за которого „информаторы“ из ОВИС обещают премию? Мне-то, конечно, ничто не светит при всяком раскладе, но лейтенант-то должен был допускать и такую возможность…“