Возвращение, или Свободу попугаям!

Я довольно улыбнулась и запрыгнула в седло. Давно ли завидовала ловкости Лакса, птицей взлетающего на спину коня, а сама не заметила, как так же наловчилась или же меня наловчили. Эльфийские жеребцы — твари талантливые! Не только лечить, птицу на лету ловить и клады находить способны. Мой Дэлькор даровитее, да и умнее иного человека будет, нет, я бы даже сказала, большинства людей. И еще мне кажется, даже если он вдруг стал человеком, мы бы все равно остались добрыми друзьями, вот только на ком бы я тогда ездила? Нет, пусть уж лучше Дэлькор будет конем! А что проказлив не в меру, так кто без греха? Я и сама пошалить люблю.

Знать, уведомленные одним из прытких сынков трактирщика, проводить нас подоспели Векша и Дармон. Охотник поглядывал на меня чуток виновато, но упрямо, видно готовился упираться всеми четырьмя копытами, коль я назад шкуру вернуть попытаюсь.

— Спасибо за подарок, очень красивый мех, — вежливо, как подобает воспитанным девушкам, поблагодарила я.

— Рад, коль по нраву пришелся, — с неожиданно доброй и стеснительной улыбкой пробасил охотник.

— Только любой подарок бескорыстно преподнесенный ответного требует, — улыбнулась я и тихо, чтоб не смущать этого здоровенного мужика, во многом оставшегося ребенком, шепнула, склонившись с коня с его уху:

— Салида бесплодной была, а ты здоровехонек, если жениться вздумаешь, детишки у тебя будут.

Векша ничего не ответил, но посмотрел так, что сразу стало ясно, как много для него значат мои слова. В груди стало щекотно и тепло от чужой радости.

— Бывай, Дармон, ты хороший опечитель, за деревню радеешь, пусть ладно у Вас тут все будет, да глядите, морианцев не обижайте, — махнула я рукой старосте.

— И вам дороги ленточкой гладкой, магева, — поклонился бородач, спрятав невольную улыбку "как же, обидишь этих наемников, они сами кого хочь обидят!".

Простившись с Котловищами, мы выехали на узкую дорогу, вьющуюся по перелескам и холмистым равнинам и, придерживаясь привычного темпа, двинулись в западном направлении, в сторону поместья леди Ивельды, известной поклонницы меховых изделий.

Глава 8

Хорошо начинался новый летний день! Лето…. Я обожаю лето! Тепло, не искусственное от теплой одежды или батарей, а натуральное солнечное тепло, льющееся лучами с небес, поднимающее от земли и воды, живой воздух, насыщенный живительной, благодатной силой. Безбрежная высь, зелень трав, барашки облаков, птичий гам — все радует душу, каждая малость.

Осень другая, даже в первом своем золотом великолепии она меланхолична и больна, она предвестница смертного зимнего сна, угнетающего душу монохромным однообразием. Зима. Хруст белизны под ногами как реквием, гимн безнадежности от которого начинаешь сомневаться, а наступит ли когда-нибудь весна или холод навсегда поселился в мире. Холод, бесконечная темнота, куча одежды на улице, а в домах духота и запертые двери. Ненавижу!

Может быть, если б эти сезоны проходили за пару-тройку недель, я научилась не только признавать с отстраненностью наблюдателя, поневоле воспитанного на классических восторгах о "пышном природе увяданье" и "морозе, солнце, дне чудесном", но и ценить по настоящему их прелесть. Однако ж, они, осень с подружкой зимой, так длинны, что поневоле начинаешь тихо ненавидеть их и с остервенением ждать…. Ждать лета, чтобы потом жадно, торопливо ловить его брызги, пить полной грудью свободу.

Лето — пора, когда можно не думать о холодах, можно в любой момент сорваться и умчаться в любую даль. Да, лето — это свобода! Может, именно поэтому я так его люблю. Память детства о радости и приволье каникул. Вот и теперь я свободна, я в пути, впереди неизвестность, рядом друзья и, может быть, кто-то гораздо больший, чем просто друг. Чего же еще надо? Капельку волшебства?! Так оно у меня есть! Запрокинув голову, я звонко рассмеялась.

— Ты чего? — выгнул бровь Лакс, легким тычком посылая коня поближе.

— Просто здорово! — честно ответила я и снова рассмеялась.

Фаль, будто заразившись бацилой хорошего настроения, подхватил мой смех. Вслед за ним рассмеялся и Лакс. Врут, будто зевота самая заразительная гримаса, смех — куда могущественнее! Только смеяться надо правильно, не над чем-нибудь или кем-нибудь, в этом что-то от злорадства есть, а потому что на душе светло и весело. Вот тогда и другие улыбнутся.

— За нами следят, — не присоединяясь к общему веселью, нейтрально заметил Гиз.

— Кто? Где? — не столько забеспокоилась, сколько заинтересовалась я.

А чего боятся? Я в здешних лесах самая страшная при моей-то магии и компании из четырех мужчин, знающих, с какого конца держаться за меч. К тому же ошибки прошлого учла и защиту над отрядом держу постоянно! От чего можно защитить — защитила, а от чего нельзя по этому поводу и волноваться не стоит, нервные клетки не восстанавливаются!

— В зарослях справа, метрах в двадцати сразу за кустами стрелиста, — не поворачивая головы, объяснил киллер столько спокойно, словно исповедовал те же принципы, а вот Сарот мгновенно руку на эфес положил.