Возвращение, или Свободу попугаям!

Мужчины разобрали по печенюшке, Фаль с разгону напрыгнул на самое большое, обхватил его всеми конечностями и впился зубками в мягкий, чуть похрустывающий светло-коричневый бочок лакомства. Зачавкал, умудряясь каким-то образом еще и урчать от удовольствия.

— Вкусно, немного на нашу ореховую пастилу похоже, — резюмировал Кейр.

— Пахнет и отдает миндалем, — не без ностальгии просветил напарника Гиз, уминая печенье. — Тоже орех в ваших краях не растет.

— У нас его тоже нет, слишком теплолюбив, возят из других мест, — заметила я. — Стоит сволочь дороговато, конечно, но иногда очень хочется себя побаловать.

— Жаль, что на Хавале он не растет, — хором согласились самые восторженные дегустаторы — Лакс с Фалем — и практически одновременно потянулись к конфетам. Я едва успела предупредить сильфа, сделавшего стойку на ближайший трюфель: "Обертку не едят!". А то, бог его знает, что могло приключится с мотыльком, слопай он бумажный фантик. От целлюлозы, конечно, еще никто не помирал, но ведь там еще всякие красители и прочая иномирно-техническая дрянь. Компания с интересом естествоиспытателей наблюдала за крылатым малышом, видно решила назначить его временно исполняющим обязанности придворного отведывателя.

Разворошив коричнево-золотистый фантик, сильф осторожно обнюхал конфету, чихнул, когда порошок какао забился в нос, лизнул и возмущенно зазвенел, обманутый в лучших чувствах:

— Горько!

— Это обсыпка горчит, ты саму конфету откуси, она сладкая, — сдерживая смех, посоветовала я неопытному сладкоежке.

Фаль послушался, отхватил макушку трюфеля и, прижав конфетку к груди, как давно потерянное дитя, мигом запел по-другому:

— Вкусно-о-о!!! Если б я уже не пообещал делиться, все бы сам съел! Оса, а сколько тут моих тюфелей?

— Я отдам тебе свои, значит, еще четыре трюфеля, если делить на пятерых, — посчитав общее число конфет, сказала я, бросив задумчивый взгляд на Дэлькора. Конь уже давно перестал слоняться вокруг да около, подошел и лег сзади, то ли карауля, то ли просто наслаждаясь моим обществом. Нет, коню все-таки сладости не положены.

— Как мало, — закручинился сильф и посоветовал: — Ты в следующий раз побольше принеси!

— Непременно, — весьма кисло отозвалась я, настроение мигом гвазданулось с небесных вершин в какую-то глубокую расщелину, не захватив с собой троса-страховки. — Хотя, если тут кого-то интересует мое мнение, я бы не желала снова оказаться запертой вдали от вас в полной, так сказать, безопасности, даже ради всех трюфелей и миндаля в мире.

— Ой, прости, это я не подумавши сказал, Оса! Ты мне свою долю отдала, а я такое… — запричитал Фаль и, как был с куском конфеты в руках, взлетел ко мне на плечо, пылко обнял и заискивающе затрепетал крылышками, размазывая по шее липкий шоколад.

Получив мое торопливое прощение, пока не извазюкал всю (хотела б шоколадных обертываний, накопила на спа-салон), сильф аккуратно слизнул все лакомство и со своих ладошек и с моей кожи — не пропадать же добру — и умиротворенно принялся за вторую трюфелину.

— Ты избранная, Служительница. Силы никогда не оставят тебя в покое, — коротко и очень уверенно обронил Гиз, пока мы мирились с Фалем.

— Похоже, ты, мафиози, самый эрудированный из нас по этой части. Видать, много учился без отрыва от производства. Не просветишь нас, веников неграмошных, о чем вообще речь идет? — попросила, почти потребовала я.

— Служители не похожи на обычных жрецов или посланников богов, они несут в себе не частицу божественного дара-благословения, а нечто иное. Через них воплощается Закон Равновесия, единый для всех созданий. Я слышал, иногда само присутствие Служителя восстанавливает нарушенный баланс, он обладает талантом чувствовать и поступать таким образом, чтобы соблюсти Равновесие. К голосу Служителя невозможно не прислушаться. Дар убеждения дан ему самим Творцом, — промолвил Гиз совершенно серьезно, будто не байки травил, а что-то типа параграфа Конституции излагал. — Такие люди не появлялись уже очень и очень давно, поэтому, наверное, я не смог сразу поверить в твое предназначение, хоть и чувствовал необычность.

— Да какая на фиг избранность, у меня просто хорошо подвешен язык, — отмахнулась я, неожиданно заупрямившись, и занялась раскладыванием трюфелей на равные кучки, пока Фаль в гурманском экстазе не слопал все, позабыв о договоренной дележке.

— Нет, магева, не просто. Я знаю о тебе достаточно, чтобы сказать: ты — Служительница, — почти торжественно повторил упрямый киллер. — Но даже если бы не было твоих весьма нашумевших эскапад в Патере и Мидане, все равно. Силы не способны ошибиться с выбором, а коль они назвали тебя Служительницей, так оно и есть. Признали они, признают и все другие.

Фаль, Лакс и Кейр согласно закивали, проявляя удивительную предательскую солидарность.