Возвращение, или Свободу попугаям!

— Допрос что ли ведет? — влез Лакс, перебирая варианты. Вдруг и правда, проблема всего лишь в том, что Кейсар больше лихих людей по Ланцу не ловит, а непосредственно дознанием занимается. Может, у него радикулит или еще какой геморрой разыгрался? Не мальчик все-таки, хоть и не старый еще, а мало ли, каких болячек нахватать мог за годы преданной службы, вот и решил утихомириться, а песик с тоски в леса подался, кровь разгонять.

— Кейсар Дерг объявлен государственным преступником, магева, и приговорен к казни завтра в полдень, — признался стражник, вроде бы с неохотой, а на самом деле, я ж видела, с самого начала хотел об этом заговорить, только ждал прямого вопроса, и ожидание с примесью надежды в его глазах стало сильнее.

Блин, кажется, я опять вляпалась в политику. В здешних краях это такое вещество, что вмешаться и даже влипнуть в нее нельзя, такая консистенция и запах подразумевает только одно выражение — именно вляпаться. Патер, Мидан, а теперь еще Ланц. И что прикажете делать? Сказать, спи спокойно дорогой товарищ, Ланцский Пес, я присмотрю за твоим домашним зверьком? Кто в конце концов мне этот Дерг? Видела-то только раз на дороге, говорила минуть пятнадцать от силы, да еще и совета моего мудрого он не послушал, вместо того, чтоб убраться из Ланца подальше, назад явился. Надо бы плюнуть и ехать дальне, но не могу я так, и, судя по настороженному виду моих спутников, они тоже знали — не смогу. Удивительно только, что не собирались одергивать, то ли дожидались более подходящего времени и места, то ли целиком и полностью поддерживали. Лестно было бы коль второе, но почему-то я больше склонялась к первому варианту. Ну и ладно, пока-то мне никто не мешает поступать по-своему! А значит, вперед, на баррикады.

— Объявлен и приговорен? — властно переспросила я. — А Гарнаг признал этот приговор?

— Божество Правого Суда в делах политических приговоры не утверждает, магева, щекотливое это занятие, — осторожно ответил стражник, пальцы его неуверенно пробежали по древку копья.

— Скажи уж проще: политика — дерьмо, вот маги да боги и не хотят пачкаться, — фыркнула я. — Ладно, разберемся. А со сроком моего пребывания тут я определилась, самое большее послезавтра уеду. Вот песика пристрою и покину вашу столицу, истинное средоточие правосудия. Такой ответ тебя устраивает, страж порядка?

— Да, почтенная магева, — надежды в глазах стражника стало больше, по молчащей толпе, даже странно, как такое количество разномастного народа могло так тихо себя вести, прокатилась волнующаяся череда шепотков. Все-таки в этом мире авторитет магевы — это нечто! Временами ответственность прямо хребтом чую, так и хочется почесаться и кинуть ее, эту тяжеленную дуру в ближайшую канаву, жаль прилипла крепко, не отодрать.

Глава 6

Въездной пошлины с нас никто брать даже не подумал, мы миновали ворота и чинно въехали в Ланц. Лаксу, бродяге, доводилось бывать тут не раз, по моей просьбе он мигом указал дорогу к местной тюрьме. По мощеной мелким неровным камнем мостовой мимо разнокалиберных, но не более двух-трех этажей, каменных и деревянных строений, подпиравших друг друга стенками, как пьяные гуляки, мы двинулись в нужном направлении, ширина одной из центральных улиц давала возможность свободно ехать по паре в ряд. На улицах, как и у ворот, было непривычно тихо, нет люди все так же шли, ехали, болтали, ругались, торговались и выясняли отношения между собой, но как-то подозрительно заторможено, будто каждого предварительно пыльным мешком по башке съездили, а еще красно-зеленые стражники, отнюдь не лучащиеся оптимизмом, торчали чуть ли не на каждом углу, пытаясь контролировать обстановку.

— Ты собираешь вмешаться, — обреченно констатировал Кейр.

— Я собираюсь понять, за что, а уж потом решать: вмешиваться или нет, — солидно поправила я телохранителя, высматривая местный Тауэр. — Вдруг, на нашего Кейсара нашло затмение, он и впрямь задумал государственный переворот или еще какой-нибудь путч, был разоблачен и угодил за решетку?

— Вдруг? — Гиз опять просто сочился иронией.

— Ну да, сама в такое не верю, — почти смиренно согласилась я, — однако, как говаривал Шекспировский принц Гамлет, "есть многое на свете, друг Горацио, чего не снилось нашим" мудрецам. Хотя в пользу невиновности Кейсара весьма однозначно говорит общественное мнение. Он ведь сыскарь, таких не слишком жалуют, бояться, порой уважают, а вот любить не любят. Так ведь? — рассуждала я вслух. — Однако ж, народ даже не думает злорадствовать, ни одной ухмылочки не углядела.

— Сочувствия я тоже не видел, — буркнул Кейр, конечно, телохранителю профессионально не нравилось мое стремление ввязаться в очередную авантюру.