Возвращение Императора, Или Двадцать три Ступени вверх

И Алешу очень удивило то, что товарищи поверженного на тротуар "сына пролетария" не кинулись поднимать или защищать его, а, напротив, стали над ним смеяться, а один даже пнул его ногой, будто предводитель, потерпевший поражение, не имел права не только на помощь соратников, но и на их сочувствие. А Свиной Нос, то ли боясь новых ударов «буржуенка», то ли спеша занять позицию человека, который и сам рад посмеяться над своим неловким положением, привстав на локтях, широко улыбнулся, причем его нос расползся чуть ли не на пол-лица, и восхищенно сказал:

— Во клево фраер рыла чистить может. Даже я так не умею. Научишь своему удару?

— Что ж, научу охотно, — отлегло у Алеши от сердца, и он великодушно протянул Свиному Носу руку, а когда бродяга поднялся, «буржуенок» у него спросил: — А что же ты не стрелял в меня? Я был уверен, что ты непременно выстрелишь из револьвера.

Обладатель свиного рыльца огорченно махнул рукой:

— Да видишь, сломан курок у шпалера моего — только пугать им и могу.

Алеша посмотрел: у огромного, но задрипанного старого американского кольта курок на самом деле был обломан.

— А ты бы отнес его в оружейную мастерскую — обязательно бы починили тебе револьвер, — посоветовал Алеша, но окончание этой фразы было перекрыто громким смехом оборванцев.

— Да ты откуда, с неба, что ли, упал, малой? — перегибался пополам Свиной Нос. — Ну, сразу видно, буржуин недорезанный, — такие советы нам дает! Ладно, — принимая серьезный вид, сказал, перестав смеяться, предводитель беспризорной публики, — ты мне нравишься, соколик, а поэтому принимаю тебя в свою шоблу Андреевскую — так мы здесь зовемся, потому что рядом с рынком Андреевским малину имеем, хазу то есть. Хочешь с нами фартовыми делами заниматься? В накладе не останешься, мы все поровну делим, но опосля того, как кое-кому мзду отнесем. Ну, будешь нашим?

Кое-кто из оборванцев зароптал, послышались восклицания, вроде того, что "зачем нам буржуенок нужен, мамкин сынок, обсосок", но Свиной Нос грозно цыкнул на свою братию, доверительно и ласково обнял Алешу за плечи и, заглядывая в его глаза, спросил:

— Тебя как зовут-то, малой?

— Алешей, — ответил мальчик, радуясь, что этот некрасивый, такой страшный даже подросток, произносящий так много непонятных, а значит, таинственных слов, вдруг проявил к нему приятие и какое-то сердечное расположение. — Я очень хочу с вами дружить, только не знаю пока, смогу ли быть полезен.

— Сможешь, ещё как сможешь, Алешка! — подмигнул приятелям Свиной Нос. — Я уже знаю, для чего ты нам сгодишься. Вид у тебя фасонистый, барский просто, чистенький ты весь, точно пасхальное яичко, вот и будем мы за твоей спиной стоять, пока ты дядям станешь зубы заговаривать.

Алеша вряд ли понимал, о чем говорит Свиной Нос, но догадывался, что дело, которым занимаются эти подростки, неблаговидное, но сейчас его сильно увлекала возможность участия хоть в каком-то предприятии, а особенно после того, как ему оказали доверие. Ничего ещё в своей жизни Алеша не сделал своими руками, у него не было рабочих инструментов, потому что родители, опасаясь даже небольшого кровотечения, строго следили за тем, чтобы острые предметы были убраны от мальчика подальше. У Алеши не было и друзей разные игры со сверстниками могли стать причиной ушибов и приступов болезни. Теперь же у Алеши, которому лишь один раз в день разрешалось погулять по внутреннему дворику их дома, где не было зелени, где скверно пахло, была свобода, были друзья, хоть и довольно сомнительного вида, и предстояло к тому же участие в каком-то важном деле, где ему нашлось одно из важнейших мест, которое сулило какую-то добычу.

— Да, я согласен на все, только скажи, пожалуйста, как тебя зовут?

— Ну, Свиной Нос же! — с гордостью сказал подросток.

— Нет, я так тебя называть не буду. У тебя, я знаю, другое имя быть должно, а Свиной Нос — это будто прозвище, как у Майн Рида Кожаный Чулок.

— Ну, если хочешь, Яшкой меня называй, — был тронут Свиной Нос, только ты не думай, Лешка, что и ты без прозвища останешься. У нас тут все клички имеют, и ты назовешься. Костяной Кулак тебе нравится?

— Да, очень нравится! — откровенно заявил Алеша, которому льстило то, что и у него появилась кличка, он стал таким, как и все, да ещё и назвался-то так громко и по-робингудовски отважно. — А что я буду делать?

— Да говорю же — зубы заговаривать!

Алеша не знал, как можно заговаривать зубы, но Яшка Свиной Нос, видя его недоумение, поспешил пуститься в объяснения.

— Смотри, вот Андреевский рынок, — показал он рукой на длинное здание с аркадой, — внутри там есть двор, а во дворе — бойня. Лошадей туда на убой приводят…

— А зачем? — удивился Алеша, так любивший лошадей, имевший своего ослика и очень горевавший о том, что уже не может прокатиться на своем Ваньке.

— Как зачем? Убивают их там, конину делают! Потом конина эта в общественные столовые увозится, где жрут её рабочие по карточкам.

— Лошадину… то есть конину эту люди едят? — И глаза Алеши стали круглыми, как полтинники, а беспризорники рассмеялись.