Возвращение к истокам

Алексей остался один посреди серого безликого мира. Оглядывая пустыню, он отметил, что глазу совершенно не за что зацепиться. Кроме выступа, на котором расположена пентаграмма, на поверхности земель не было ничего: ни камня, ни холма, ни травинки. Поверхность была одного цвета с небом, поэтому казалось, что уже через сотню метров небеса и земля сливаются воедино. Это было любопытное, но жутковатое зрелище. Казалось, что находишься в огромном пузыре, сплющенном с двух сторон.

– Так и до клаустрофобии недалеко, – произнес Алексей и тут же удивился, что сказаны слова были вслух. А, ладно, все равно рядом никого нет. Нужно же с кем-то общаться? И он продолжил говорить:– Куда идти, что искать? Или можно посидеть на месте? Кто бы подсказал?

Алексей сплюнул пыль, вытер рукавом губы, но от этого стало еще хуже. Пыли на рукаве оказалось столько, она мгновенно высушила рот. Парень с трудом избавился от нее.

– Ну и гадость, – сказал он, сплевывая себе под ноги. – А ведь это только начало. Ладно, нечего сидеть. Нужно найти какой-то водоем, иначе жидкость в организме закончится.

Особо выбирать направление движения не приходилось, поэтому Алексей пошел вперед, куда глаза глядели. По пути он сначала осматривался по сторонам в поисках хоть какой-то зацепки, но Серые земли были ровными, как стол. Было странно, что здесь вообще не существовало жизни. Алексей не обнаружил ни одного следа, даже самого маленького. Горячий ветер обдирал пылью кожу, как наждаком. Постепенно становилось очень жарко, жажда забирала силы, тело становилось вялым, непослушным. Алексей попытался подзарядиться, но у него ничего не получилось: он просто не чувствовал Силу. Если ее потоки здесь и существовали, то в таких незначительных количествах, что послушник был не в состоянии воспользоваться ею.

Прошла целая вечность, пока парень, уже едва переставлявший ноги, почувствовал влажность в воздухе. Он встрепенулся, собрался с силами и рванул вперед. Влага становилась все ощутимее, даже вездесущая пыль отступила, не так скрипела на зубах. Алексей даже не заметил, как с разбега влетел в серые воды. Казалось, пыльная поверхность земель вдруг растеклась по поверхности, приятно охладила натруженные ноги. Парень просто упал в спасительную воду. Он окунулся с головой, чувствуя, как тело окутывает долгожданная прохлада. Алексей выныривал, хватал ртом воздух, а потом пил, снова хватал воздух, и снова пил. Такого наслаждения он еще ни разу в жизни не испытывал. Парень плескался, как маленький, смеялся, разбрызгивая вокруг себя воду, брал ее в ладони, бросал, снова брал, умывался бесконечно, окунался с головой, а потом просто лег на поверхности и смотрел в серую пустоту нависших над головой небес. Он был счастлив. Жажда отступила, есть пока не хотелось. Да и что такое голод? Ерунда, три дня он на одной воде как-нибудь продержится.

– Не вышло у тебя ничего, Ратибор! – закричал он, вскакивая на ноги. – Я выдержу, всем вам назло!

Алексей вскочил на ноги и даже погрозил небесам кулаком.

Потом он долго сидел на берегу, обхватив колени руками, смотрел на неподвижную поверхность. Первая эйфория прошла. Теперь, сидя у воды, парень понимал, что радовался зря. Не может быть все так просто, как показалось на первый взгляд.

Вдруг вода подернулась рябью. Сначала Алексей подумал, что это ветер шалит, но он ошибся. Сквозь рябь начало проявляться изображение, вначале неясное, но с каждой минутой оно становилось все четче и четче. Вскоре Алексей смотрел, словно на большом экране, как Правида бредет по Серым землям, спотыкаясь и падая, изнывая от жажды. Красивое, милое лицо девушки было серым от толстого слоя пыли, потрескавшиеся губы что-то шептали, невидящий взгляд скользил по серой поверхности в поисках спасения. Горячий ветер путался в ее длинных пепельных прядях, которые теперь казались седыми. В какой-то момент девушка остановилась, осела, почти рухнула в пыль, стала похожа на сломанную куклу. Алексей взвыл, поднеся к лицу сжатые кулаки. Он в ярости заметался по берегу, словно зверь. С большим трудом ему удалось взять себя в руки и остановиться. В груди смешались настолько разные чувства и образовали такую гремучую смесь, что впору было взорваться подобно ядерной бомбе. Жалость, ярость, нежность, обида, вина, стремление помочь, отдать свою жизнь ради спасения – такого Алексей еще никогда не испытывал. Кровь прихлынула к лицу, сердце стучало так, что, казалось, ребра изгибались, словно стали гуттаперчевыми. Алексей не мог понять, почему так реагирует на страдания почти незнакомой ему девушки, но знал, откуда-то знал, был уверен, что все это – не просто так.

Парень остановился, тяжело дыша. Алый туман, застилавший взор, начал понемногу таять, уступая место серости. Нужно успокоиться, сказал он себе, просто успокоиться. Алексей какое-то время стоял, сжимая и разжимая кулаки, приводя в норму дыхание и сердцебиение. Прошло немало времени, пока ему удалось взять себя в руки. Алексей посмотрел на поверхность воды. Она снова была серой, безликой, под цвет суши. Ни ряби, ни изображения.