Возвращение к людям

      Она и в самом деле, казалась на пределе… Наивная, выросшая в ласке, верящая в высокие, искренние чувства, и вдруг - страшные месяцы жутких, невозможных испытаний, голода, смерти. И, после всего - постель с мужчиной много старше себя. Наверное, я должен был быть намного нежнее, памятуя о ее неопытности…но я уже не мог себя контролировать. Девушка, еще никогда не знавшая мужчины, лежала передо мной, готовая стать женщиной... Я еще сильнее развел ей ноги в стороны, наставил напряженный член в узкое, слегка влажное отверстие, и, закрыв губы Элины поцелуем, подался вперед. Она забилась, выгнулась, и по ее глазам потекли слезы. Сквозь сжавшиеся губы вырвался стон. Я снова надавил, ощущая, как преодолеваю преграду, превращающую ее из девушки, в женщину… Не сдерживаясь более, заключил ее в объятия, опустившись всем телом. Вагина Элины, очень узкая, плотно обхватывала мою плоть, при каждом движении, словно стараясь вытолкнуть его наружу. Но это стало уже невозможно! Жадно, до синяков, я обхватил талию и ягодицы, и с силой прижал ее к себе. Элина дернулась, вскрикнула - я лишил ее невинности! А я, ощутив это, совсем потерял голову… Я брал девушку со звериной страстью, погружаясь в нее на всю глубину, буквально рыча и захлебываясь в сумасшедшем экстазе. Она, то бессильно раскидывала в стороны руки, то, что-то лепеча, сводила их на моей спине. Ее губы искали мои, находили и вновь сжимались, когда она отворачивала лицо в сторону. Подойдя к самому пику, я сильно обнял Элину, всю затрепетавшую в предчувствии неизбежного, и, забившись в конвульсиях, излился в ее лоно. Но и после этого мне не хотелось покидать ее тела - член, даже не напряженный, был плотно обхвачен, и это ощущение сводило меня с ума. Мы лежали, притихшие и взмокшие... Я стал целовать глаза Элины...

      - Какая же ты… Желанная...

      Она не отвечала. Элина лежала, закрыв глаза, и из-под прикрытых век стекали слезинки на щеки…

      - Линочка…

      - Дар...- она с усилием расцепила губы. - Вот и все. Больно... немного. Но все хорошо. Я словно летела!

      - Ты не обманываешь меня? Это не всегда так бывает, в первый раз… Чаще наоборот. Теперь ты не боишься?

      - Нет… Я спокойна…почему-то. Внутри…Словно огонь. Мне хорошо... и даже хочется снова. Так нельзя говорить, да? Я только что так боялась тебя, боялась того, что со мной произойдет, а теперь перестала. Странно...

      Я улыбнулся, гладя ее по мокрой щеке:

      - Ты такая... Это сведет любого мужчину с ума.

      - Какая?

      - Ну, как тебе сказать... Вот здесь, - я взял ее ладошку, в свою, и прислонил к влажному лобку. - У всех, по-разному. И…чем здесь уже, тем сильнее страсть мужчины. Но от этого, девушке бывает очень больно. А ты… Понимаешь?

      - Узкая, да? - Элина сквозь слезы улыбнулась. - Я ведь не совсем ребенок! После этого, ты можешь со мной говорить, как с взрослой? Или, я так и останусь подростком?

      - Не ребенок... Значения подавай... Как, с взрослой? Хорошо. Если бы я для тебя оказался слишком велик, или, стал это делать грубо - ты сейчас кричала от боли, и с ужасом думала о новой…о следующей...

      - О том, чтобы опять быть вместе? - она опять улыбнулась.

      - Да.

      - Нет, мне не настолько больно. Лишь немного, вначале. Казалось, будто там загорается огонь… Хотелось вырваться! Но потом, обо всем забыла! Сейчас, как бы саднит, совсем чуть-чуть.

      Она прижалась ко мне и уже без испуга отдалась моим поцелуям. Я вспомнил кое-что и с трудом оторвался от ее нежного лица:

      - Элина... Теперь нам надо подняться.

      - Почему?

      - Потому что ты… стала женщиной. И все это покрывало в твоей крови.

      - Я - женщина…

      Она тихо и с легкой грустью в глазах усмехнулась. Я встал первым, щадя ее скромность. Мы сменили покрывало, на свежую простыню, и опять легли, укрывшись одеялом. Девушка, на этот раз совсем доверчиво и с некоторой робостью положила свою головку мне на плечо. Я обнял ее одной рукой, чувствуя в себе и нежность и силу, и еще что-то, чему не имелось названия...

      - Вот и свершилось... Сколько я об этом думала, а все оказалось таким... другим. Но я не жалею! - Элина приподнялась на локте и поцеловала меня сама. - Совсем не жалею! Ты такой... родной теперь. Так разве можно? Глупая я, да? Но все равно, мне хорошо. Правда.

      - Мне тоже. Очень. И мне очень хочется все повторить...

      Она чуть смутилась, но не отвернула своего лица.

      - Теперь я тоже, не буду против. Это страшно…но так сладко...

      Она откинулась на спину - у меня вновь стало стремительно нарастать желание, как она вдруг сжалась и широко раскрыла глаза. Элина, вспомнив что-то, охнула:

      - Дар! А Ната? Она ведь там, снаружи!

      - О небо!

      Я вскочил, наспех набросив на себя что-то из одежды, и выбрался наружу. Ната, вконец замерзшая, ссутулилась на пригорке, сдерживая за холку Угара, уже поскуливающего от нетерпения и рвущегося в теплый подвал. Она подняла голову при моем приближении и отпустила пса. Тот сразу рванулся вперед, с укоризной, как мне показалось, посмотрев в глаза.

      - Ната! Пойдем домой… Ты совсем закоченела здесь...из-за нас.

      - Ничего. Все нормально, ведь так?

      Я молча обнял ее и прижал к себе. Ната прошептала: