Возвращение к Скарлетт. Дорога в Тару

Знали они и то, что потребовалось два года, чтобы найти исполнительницу роли Скарлетт О’Хары, что фильм был самым дорогим в истории Голливуда и что идет он четыре часа, являясь, таким образом, самым длинным фильмом из всех, когда-либо снятых в Голливуде. «И самое главное, — писала газета «Таймс» в своей статье, посвященной премьере «Унесенных ветром», — большинство из зрителей знало наизусть историю любви Ретта Батлера и Скарлетт О’Хары, и они непременно стали бы протестовать, если бы в фильме было хоть одно серьезное отступление от романа».

Нигде, ни в одном письме из своей обширной переписки, уцелевшей при посмертном уничтожении ее личных бумаг, Пегги не написала ни слова о том, что чувствовала она в тот момент, когда они с Джоном садились на зеленое бархатное сиденье лимузина, предоставленного им Сэлзником, или на пути к театру, где ей предстояло в первый раз увидеть на экране оживших героев своего романа. Она только заметила, что лимузин Сэлзника — самое роскошное средство передвижения из всех, на которых ей когда-либо доводилось ездить.

Бесси, помогавшая ей надеть длинное пышное платье из бледно-розового тюля, выбранного Пегги для выхода на премьеру, сказала: «Мисс Пегги до самой последней минуты надеялась, что сможет досмотреть фильм до конца».

Театр находился в пяти минутах езды от дома Маршей, и Дитц в своем сценарии проведения премьеры предусмотрел, что Пегги приезжает последней.

Толпы людей, простоявших на улице весь день в надежде увидеть хоть мельком главных виновников торжества, ко времени прибытия Пегги уже находились в состоянии, близком к неистовству. Погода была прохладной, дул свежий ветер, но люди поснимали свои пальто и стояли, размахивая шляпами и флагами Конфедерации. И вот момент, которого все так ждали, наступил: их собственная Пегги Митчелл уже подъезжала к театру, где предстояло воссоздать историю Атланты, и через несколько минут она должна будет появиться на черном сверкающем лимузине, сопровождаемом почетным эскортом из полицейских машин.

И когда Пегги прибыла к театру и вышла из машины, стараясь идти так, чтобы из-под длинного вечернего платья не было видно ее тяжелой ортопедической обуви, она была поражена царившим вокруг ослепительным блеском: вся площадь перед театром была залита морем огней, яркие лучи прожекторов пересекались в небе, а на Персиковой улице было светло как днем.

Мэр Хартсфилд вышел вперед, взял Пегги за руку и повел ее на высокую платформу, установленную перед театром, на которой находились микрофоны. Пегги оглянулась, подождала, пока Джон выйдет из машины, и лишь тогда вновь повернулась к толпе и приветственно помахала рукой собравшимся людям.

Из-за криков и свиста никто на площади, скорее всего, не услышал, как ведущая представила Пегги собравшимся. Говард Дитц, стоявший рядом с Пегги, помог ей спуститься с платформы и по устланной красным ковром дорожке пройти к театральному подъезду. И в тот момент, когда Маргарет Митчелл скрылась в дверях импровизированной «Тары», толпа взорвалась аплодисментами.

Четверо пожилых ветеранов (самому молодому из них было 93 года), сражавшихся в битве за Атланту, одетые в серые мундиры армии конфедератов, сидели на стульях в проходе между рядами. Спускаясь вниз, под руку с Говардом Дитцем, Пегги остановилась и, наклонившись, пожала руку каждому ветерану и лишь затем продолжила спуск к своему месту в партере. Через несколько минут свет в зале погас.

Позднее Пегги говорила, что была несколько ошеломлена, когда на экране появились титры: «Это была земля рыцарей и хлопковых полей, называвшаяся когда-то Старым Югом». «Рыцарь» было не то слово, которое ассоциировалось у нее с Югом. Но не успела Вивьен Ли надуть губки и покапризничать на экране и пяти минут, как Пегги, да и другие зрители, уже была убеждена, что лучшей актрисы на роль Скарлетт было не сыскать. И хотя произношение мисс Ли несколько отличалось от произношения жительницы Джорджии, никого из зрителей это, похоже, уже не волновало. «Она — моя Скарлетт», — заметила Пегги Медоре в антракте.

На протяжении всего фильма публика то аплодировала, то вскрикивала, то свистела или плакала — поочередно. Крики восторга и одобрения вызвала сцена, в которой Скарлетт стреляет в дезертира-янки; рыдания слышались в зале, когда на экране жители Атланты переживали трагические минуты, вчитываясь в списки погибших и раненых в битве при Геттисберге; а когда оркестр Конфедерации, разгоняя гнетущее настроение, начинал играть зажигательную мелодию «Дикси» — зал взрывался аплодисментами.

Громкое «ха-ха-ха» Пегги раздавалось всякий раз, когда на экране появлялась Присси (Баттерфляй Макуин) или когда Мамушка (Хэтти Макданиэл) слегка приподнимала верхние юбки, чтобы показать Ретту Батлеру кончик нижней, сшитой из красной тафты.