Возвращение Конана

— Куда ты лезешь, наглая твоя рожа?! Иностранцам ночью въезд закрыт! Чтобы неповадно было нападать на мирных граждан и портить наших женщин! Назови свое имя и скажи, зачем приехал, а не то я закую тебя в железо!

Глаза иностранца блеснули; наполовину скрытый своим плащом с капюшоном, он ответил ледяным тоном:

— Мой друг, — произнес он с варварским акцентом, — и за меньшие оскорбления я перерезал не одну сотню глоток. Если мне не позволят войти, то, клянусь Кромом, я обращу в пыль эту кучу лачуг!

— Не лезь на рожон, болван! — прикрикнул Крассидус, ударяя охранника. Проваливай отсюда, дурень, я потом еще пересчитаю твои зубы! А теперь послушайте меня хорошенько, сир! — обратился он к всаднику. — Мы не любим, когда в Канарии случаются убийства. Поэтому ворота запираются на ночь, и уж потрудитесь указать причину, почему мы, собственно, должны вам открывать.

— Я хочу видеть Пелиаса.

— Отпирайте! — тотчас скомандовал Крассидус.

Мощные засовы были выдвинуты. Два охранника не спускали с них глаз, а третий медленно отвалил тяжелую створку ворот. Всадник проехал легким галопом, не удостоив никого даже взглядом. Пришпоривая свою лошадь, он сразу же направился в северный район.

Молодой охранник, едва сдерживая гнев, обратился к капитану:

— Мы позволили проехать этому негоднику, как будто он властитель города! Но почему?

Крассидус улыбнулся, поглаживая седую бороду.

— В твои годы редко попадаются мудрые люди. Неужели ты не видишь, что это северный варвар? Когда-то военачальник одного небольшого городка имел неосторожность захватить в плен такого же варвара. Дикарь этот скоро сбежал, а потом привел банду зуагиров и отомстил обидчику. Бандиты штурмом взяли город, поубивали людей, захватили пленных и все, что могли, разграбили и предали огню. Сдается мне, этот человек — того же сорта.

— Но сейчас он один, и бояться его… Даже если он и замышляет что-то, Пелиас узнает об этом и своим искусством не допустит…

— Теперь ты понимаешь, дурачок?

Конан знал, что Пелиас живет в замке из желтого камня в северной части города. Варвар собирался немедля навестить колдуна и, оставшись в его доме до утра, просить совета. Цивилизованная жизнь мало изменила его привычки и не изнежила ничуть. Каравай хлеба, кусок мяса и фляга зля — вот все, что нужно было королю Аквилонии. Если не было постели, он мог спокойно спать и на полу таверны. Вообще-то, в другой раз, Конан не рискнул бы посещать Пелиаса среди ночи — ведь мало ли какие силы тьмы могли прятаться в коридорах чародейского дома! Но теперь выбора не было…

Неожиданно его внимание привлекли чьи-то проклятия и вслед за этим — крик ужаса. Конан резко натянул поводья. Двери ближайшей таверны распахнулись, и на улицу выбежала молодая девушка.

Она была одета, как обычная мехрана — девица, ищущая наслаждений, верная последовательница Эрлика. Но сейчас ее простое платье было разорвано и лохмотья едва прикрывали тело. Руки покрывали ссадины, а черные волосы в беспорядке падали на плечи. Девушка затравленно поглядела на дверь, которая с треском захлопнулась за ней, и затем ее большие глаза остановились на Конане, неподвижно, подобно статуе, восседавшем на коне. Она в ужасе поднесла руку ко рту.

— А теперь расскажи-ка, что с тобой случилось, красавица? — спросил киммериец, наклоняясь к девушке. — Тебя обидели или… что?

Девушка оправилась одним неуловимым движением.

— Два пьяных солдата пытались изнасиловать меня. Я пришла купить вина моему отцу. Они и деньги отняли, — призналась она.

Глаза Конана загорелись, и он спрыгнул на землю. Его кодекс чести не позволял пройти мимо, если обижали женщину.

— Ничего, девушка, мы еще потреплем их бороды. Пошли. Они там одни?

Утвердительно кивнув, она повела его к таверне. После секундного колебания она открыла дверь. Сделав два больших шага, Конан очутился внутри. Дверь со щелчком затворилась. То, что он увидел, поразило его.