Возвращение Короля

– Это точно, - поддержал его Мерри. - Не уходи в Гавани, Леголас. Всегда найдется народец, большой или маленький, а то и какие-нибудь разумные гномы, вроде Гимли, которым ты будешь нужен, уверяю тебя. Правда, худшее в этой войне еще впереди, наверное, но мне так хочется, чтобы все кончилось, и кончилось хорошо!

– Тьфу на вас! Экие вы мрачные сегодня, - вскричал Пиппин. - Посмотрите: солнышко светит, мы опять вместе собрались хоть на пару деньков, и никто еще толком не рассказал ничего. Ну-ка, давай, начинай, Гимли! Вы с Леголасом только за сегодняшнее утро уже раз десять помянули про ваши с Колобродом странствия, а мне толком до сих пор ничего не рассказали!

– Да, солнышко-то светит, - покряхтел Гимли, - при нем мне тем более не хочется вспоминать весь этот мрак и ужас. Знай я, куда мы идем, да никакая дружба не заманила бы меня на проклятые Тропы Мертвых!

– Тропы Мертвых? - вздрогнув, переспросил Пиппин. - Да, помню, Арагорн говорил так, а я все не мог понять, про что это он толкует. Расскажи, а, Гимли?

– Нет уж, уволь, - замотал бородой гном. - Мне есть чего стыдиться. Гимли, сын Глоина, считал себя куда крепче любого человека, а уж под землей мне и вовсе бояться нечего, не то что эльфу, например, и вот, поди ж ты, перетрусил самым отчаянным образом. Если бы не Арагорн, не его воля, я бы не выдержал.

– Не только его воля, но и любовь к нему, - добавил эльф. - Кто его узнал, тот и полюбил, каждый по-своему, конечно. Даже эта холодная дева из Рохана. Мы уехали из Дунхарга днём раньше, чем туда прибыли Всадники и наш Мерри и нагнали на всех такого страху, что проводить нас вышла только Йовин. Грустное это было расставание, мне не хочется вспоминать о нём.

– А меня и вовсе на рассказы не тянет, - буркнул Гимли, и больше хоббитам не удалось вытянуть из него ни словечка. Наконец Леголас поддался на их уговоры.

– Ладно, расскажу по порядку. Я-то не чувствую никакого ужаса и не боюсь призраков. По мне - силы в них никакой!

И он кратко и деловито рассказал хоббитам о дороге, по которой ходят призрачные войска, и о мрачном свидании возле Камня Эреха.

– Четыре дня и три ночи скакали мы от Черного Камня, - говорил он. - И вот на пятый день - поверите ли? - несмотря на мрак, во мне снова затеплилась надежда, ибо чем дальше мы продвигались по затемненным землям, тем сильней и грозней выглядела Армия Теней у нас за спиной. Я видел, что под знаменами Короля Мертвых идут и всадники, и пешие, но и те, и другие двигались с одинаковой быстротой, в полном молчании, и глаза их горели мрачным огнем битвы. На скалах Ламедона они было обогнали нас, но по команде Арагорна снова заняли свое место. Даже тени были послушны его воле.

В один из дней мы так и не дождались рассвета, и в мглистых сумерках миновали Кирил, потом Рингло и наконец прибыли к устью Джилреина. Местный гарнизон из последних сил удерживал переправу от натиска умбарских пиратов и харадримов, поднимавшихся по Реке. С нашим приходом сражение окончилось, потому что и защитники и нападавшие побросали оружие и бежали, завывая от страха, перед войском Короля Мертвых. Только у Энгбора, правителя Ламедона, достало мужества встретить нас. Арагорн приказал ему собрать свой народ, пропустить призраков и следовать за ними. «В Пеларгире вы можете понадобиться Наследнику Исилдура», - сказал Арагорн, и Энгбор только молча поклонился, безоговорочно признав его власть.

За Джилрейном мы немного отдохнули, но Арагорн торопил, потому что Минас Тирит был в осаде. Ночь еще не миновала, а мы уже мчались по равнинам Лебеннина.

Леголас помолчал, потом вздохнул, глядя на юг, и тихонько запел:

Прозрачны, светлы серебристые водыВ изумрудных полях Лебеннина!Густы и высоки зеленые травы;Там ласковый ветер цветами колышет,И слышится звон золотых колокольцев

В зеленых полях Лебеннина,В ласковом ветре Моря!

Зелеными звал в песнях мой народ эти поля, а теперь они темны и угрюмы… Враги бежали перед нами, - продолжил он рассказ, - и у них на плечах мы вырвались наконец к Великой Реке.

В первый момент, при виде бескрайних вод, под пронзительные крики чаек я подумал, что мы вышли к Морю. Ах, этот чаячий плач! Не зря, видно, предостерегала меня Владычица. Теперь мне его не забыть…

– А я на него и внимания не обратил, - проворчал Гимли и, не выдержав, пустился в объяснения. - Мы как раз добрались, наконец-то, до настоящего боя. Здесь, в Пеларгире, стоял основной флот Умбара - пятьдесят больших кораблей и бессчетное число лодок и баркасов. Вместе с толпами бегущих в гавань ворвался страх. Несколько кораблей успели уйти вниз по Реке или к другому берегу, но это не спасло их. Корабли и лодки горели! Харадримы, прижатые к воде, приготовились к обороне. Они все еще представляли собой сильное, хорошо обученное войско.