Возвращение Крысы из Нержавеющей Стали

Анжелина… В груди сидела боль. Не метафорическая – самая что ни на есть настоящая. Я гнал мысли о жене, чтобы не мешали действовать, но тоска терзала сердце. Сколько раз Анжелина спасала мне жизнь, сколько раз ей приходилось выхватывать из коляски с близнецами припрятанное оружие! А как ловко мы с ней брали банки, как весело делили на двоих приключения, уже не говоря о деньгах! Как лихо спасали вселенную, отражали орды скользких чудовищ! Воспоминания, воспоминания… Бывали в нашей жизни и тяжелые времена, но в этот вечер мне хотелось стать цифрой на солнечных часах, чтобы замечать только светлые, радостные дни… Я оборвал нить тягостных раздумий. Слезами горю не поможешь. Чтобы вернуть Анжелину, необходимо действовать. Только по этой причине я здесь. И мальчики. И только по этой причине Сивилла сейчас рискует жизнью.

Я шел куда глаза глядят. А они глядели не куда попало, а на кафе, которое стояло напротив Церкви Ищущих Путь, на другой стороне площади. Несколько столиков на тротуаре были защищены от непогоды навесом и водоотталкивающим полем. Когда я вошел под навес, это поле наложилось на мое, и по мне забегали крошечные молнии. Я коснулся выключателя на козырьке бейсболки и расположился за столиком лицом к Церкви.

– Милости просим, господин или госпожа, милости просим, – произнесла свеча на столике. Вспыхнул и затрепетал огонек.

– Не госпожа. Господин.

– Что желает заказать не госпожа, а господин?

Проклятие! Везет же мне нынче на бестолковых роботов!

– Пива. Холодного. Большую кружку.

– С превеликим удовольствием, господин, а не госпожа.

Столик задрожал, а затем посреди него возникло отверстие и появилась кружка. Я протянул к ней руку, но взять не смог.

– Два кропотника с полтиной, – произнес другой механический голос, не такой теплый, как у свечи.

Я уронил в прорезь три монеты, зажим отпустил кружку.

– Спасибо за чаевые, – сказал наглый механизм. Я удержал в горле невольный рык и смыл его в пищевод глотком пива. По площади лупил тропический дождь, вдали рокотал гром. Мимо изредка проносились машины. Дверь Церкви Ищущих Путь не отворялась. Пиво было так себе. Я ждал. Время шло. Я осушил кружку и заказал вторую.

– Два кропотника семьдесят, – сказал столик.

– Почему семьдесят? Та кружка стоила два пятьдесят.

– Тогда еще действовала дневная скидка. Платите.

На сей раз я не дал роботу шанса зажилить сдачу.

– Жадина. – Он сопроводил этот эпитет электронным фырканьем.

Помаленьку дождь сошел на нет, сквозь облака проглянул один из трех спутников Вулканна. Я заметил движение на той стороне площади. Пригляделся. Отворилась дверь Церкви, вышли три женщины. Постояли, поговорили и разошлись. Сивилла направилась прямиком в мою сторону, и у меня отлегло от сердца. Она не смотрела на меня, но, по-видимому, каким-то образом узнала о моем присутствии.

Сивилла вошла в кафе. Я еще несколько минут посидел, глотая пиво. Похоже, «хвоста» за ней нет. Я осушил кружку и обернулся.

Она сидела в дальнем углу, в кабинке, и перед ней стоял бокал с коктейлем. Она едва заметно кивнула, и я направился к ней. Она сделала большой глоток, затем второй и вздохнула с облегчением:

– Джим, я такое испытала… словами передать невозможно. Кроме меня, там были еще две женщины. Мы подошли к отцу Мараблису… или Слэйки… Я уже запуталась. Никаких машин на виду. Он с нами немного побеседовал, затем положил ладонь мне на лоб. И тут что-то произошло… неописуемое. Обморок… или нечто в этом роде. Могу только повторить вслед за Вивилией фон Брун, это невыразимо. Но зато я хорошо запомнила, что было потом. Мы шли за отцом Мараблисом по полю, по очень низкой траве. Он остановился, простер руки, и в тот же миг я услышала приятный звон. Очень явственно. Отец Мараблис показывал на белое облако, оно плыло к нам. С него-то и доносился звон. И пение. Слыша все это, я испытала прилив радости, душевный подъем. А после – только не смейся! – увидела над облаком маленькое летучее существо. Правда, всего лишь мельком.

– Птицу?

– Нет. Малюсенького розового ребеночка с крылышками за плечами. Он тотчас исчез, и все кончилось.

– А больше тебе ничего не запомнилось?

– Я… даже не знаю. Помню, отец Мараблис взял меня за руку, повернул лицом к себе, и я снова оказалась в Церкви, а рядом стояли те женщины… И почему-то было очень грустно, словно я утратила что-то дорогое…

Ну что я мог на это сказать?

Сивилла неподвижно глядела вперед, будто видела там нечто недосягаемое для моего взора. По ее щеке сбежала слезинка. Фыркнув, она вытерла ее и улыбнулась:

– Извини. Ничего не могу с собой поделать. Конечно, я знаю, это мошенничество, в однодневные экскурсии на небеса я не верю. Но со мной действительно что-то было. Чувства ведь не лгут.

– Так-то оно так, но ведь есть наркотики, вызывающие разные эмоции.

– Знаю. И все-таки… – Она встала, одернула платье и дотронулась до броши. – Чем слушать мою болтовню, лучше выяснить, что она сняла.

– Ты отлично поработала. Спасибо.