Возвращение Матарезе

– Нет, черт возьми. Замысел моей жены, а рабочих я привозил на лодке с Сент-Киттса и других островов. Поскольку половину обещанного вознаграждения я выплачивал вперед, никто не возражал против того, что перед отплытием с Тортолы им завязывали глаза. Простая предосторожность, молодой человек.

– Молодой, но не очень, – с улыбкой произнес Камерон.

– Все зависит от того, откуда вы, приятель, – сказал Скофилд, выходя на залитую светом поляну. Его узкое, худое лицо обрамляла короткая седая бородка и довольно длинные редкие седые волосы, но глаза за стеклами очков в стальной оправе светились молодостью. – Нам здесь нравится.

– Вы живете в полном одиночестве…

– Не совсем. Мы с Тони частенько мотаемся на Тортолу, оттуда на рейсовом корабле до Пуэрто-Рико, а потом самолетом в Майами или даже в Нью-Йорк. Как и у вас, если, конечно, ваша голова наполнена мозгами, у меня полдюжины паспортов на разные имена, которые помогают мне разъезжать по всему свету.

– Похоже, моя голова наполнена не мозгами, – вынужден был признать Прайс.

– Так обзаведитесь ими. Быть может, придет день, когда выяснится, что это все, что у вас есть. Правда, предварительно желательно присвоить несколько сотен тысяч долларов из фонда накладных расходов. Разумеется, разместив их в офшорных банках.

– И вы это сделали?

– А вы представляете, что можно позволить себе на нашу пенсию? В лучшем случае, маленькую квартирку где-нибудь в Ньюарке, да еще не в самом престижном районе. Лично я не собирался довольствоваться этим. Я заслужил большего.

– Матарезе, – тихо произнес Камерон. – Они вернулись.

– Я уже покинул эту орбиту, Прайс. Мне позвонил один старый друг из Вашингтона и предупредил, что ты будешь меня искать. – Скофилд перешел на «ты» так естественно, что Прайс на это даже не обратил внимания. – Да, у меня есть такой же телефон, как у тебя, и тоже защищенный, но вам не удастся втянуть меня назад в преисподнюю.

– Сэр, мы никуда не собираемся вас втягивать; мы только хотим узнать правду, такой, какой она известна вам.

Скофилд ничего не ответил. Когда они подошли к короткой лестнице, ведущей в хижину, он сказал:

– Заходи в дом и снимай с себя этот наряд. В нем ты похож на человека-паука.

– У меня в сумке есть одежда.

– Когда-то и я тоже носил такую. Рубашка, брюки и удавка, легкая куртка и два пистолета, еще, наверное, смена белья и охотничий нож. И виски, виски я никогда не забывал.

– У меня есть бурбон…

– В таком случае, ребята из Вашингтона правы. У тебя есть перспективы.

Внутри хижины – точнее, не хижины, а дома средних размеров, – почти все было белым. Эту белизну подчеркивали настольные лампы. Белые стены, белая обстановка, белые арки, ведущие в соседние помещения, – все было предназначено, чтобы отгонять жару беспощадного солнца. А рядом с белым плетеным креслом-качалкой стояла жена Скофилда. Как и сказал тот обитатель Тортолы, следивший за ней от почтового отделения, она была высокая, плотно сбитая, но не полная. Сочетание темных и седых волос выдавало ее возраст. Лицо миссис Скофилд было изящным, но в то же время сильным; за красивым фасадом чувствовался недюжинный ум.

– Примите мои поздравления, мистер Прайс, – приветствовала она Камерона по-английски с едва заметным акцентом. – Мы были предупреждены о вашем появлении, однако я не думала, что вам удастся нас найти. За мной один доллар, Брэй.

– Ставлю еще один, что этот я никогда не увижу.

– Разыскать вас, миссис Скофилд, оказалось совсем нетрудно.

– Разумеется, всему виной явился почтовый ящик, – вмешался в разговор бывшая звезда оперативной работы. – Это наше слабое место, без которого, увы, никак не обойтись. Мы по-прежнему выходим в море, по-прежнему занимаемся перевозками: это дает возможность заработать несколько долларов и просто пообщаться с людьми… Знаете, мы вовсе не враги человеческого общества. Больше того, от общения с большинством людей мы получаем удовольствие.

– Ваш дом, сэр, расположенный в полном уединении, говорит об обратном.

– Если подходить поверхностно, полагаю, вы правы, но ведь очевидное порой может оказаться обманчивым, не так ли, молодой человек? Мы не отшельники, и такой образ жизни мы выбрали из сугубо практических соображений. Ваше появление здесь служит тому хорошим примером.

– Прошу прощения?

– Известно ли вам, мистер Прайс, – вмешалась Антония Скофилд, – сколько разного народа пыталось втянуть моего мужа обратно в его ремесло? Помимо Вашингтона, к Брэю обращались еще английские МИ-5 и МИ-6, французское Второе отделение, итальянская Секретная служба и вообще разведки всех стран – членов НАТО. Он постоянно отказывается, но эти люди упорно не желают «оставить его в покое», как выразились бы вы, американцы.

– Ваш муж считается блестящим специалистом…