Возвращение Матарезе

Джемисон Фаулер, магнат в сфере коммунальных услуг и один из наиболее могущественных Матарезе в Соединенных Штатах, осуществлял свою деятельность из гостиницы «Брейкерс» в Палм-Бич. Оттуда он постоянно связывался по телефону с Талахасси, административным центром штата Флорида, используя свой личный шифратор – вскрыть который для ЦРУ не составило никакого труда. Фаулер выходил на высокопоставленных чиновников штата, настойчиво требуя содействия в продвижении интересов своей корпорации. В случае успеха он обещал щедрые премии – читай, взятки. И многие с готовностью шли на сотрудничество с ним. С финансовой точки зрения занятие политикой на уровне штата не слишком прибыльно: убогий кабинет, полное забвение и, если речь не идет о юристе, которого осаждают потенциальные подрядчики, небольшие деньги. Фаулер знал, какие рычаги нажимать как в телефонных разговорах, так и при личном общении в номере-люкс гостиницы «Брейкерс» со своими гостями, которых доставляли в Палм-Бич на его собственном самолете.

Подобно Стюарту Николсу, Джемисон Фаулер каждое утро отводил час своему здоровью, что было следствием проблем с сердцем, начавшихся несколько лет назад. Однако занимался он не в тренажерном зале, а в бассейне, куда приходил ровно в восемь часов, чтобы проплыть двадцать дорожек. В такой ранний час большинство постояльцев гостиницы, как правило, еще спит. Ну а «администратор бассейна», человек Фрэнка Шилдса из ЦРУ, позаботился о том, чтобы никто не помешал Прайсу. Как только в три минуты девятого специальный агент прошел в бассейн, он запер за ним дверь и повесил на ней табличку «Смена воды. Бассейн откроется через тридцать минут».

В роскошном бассейне Джемисон Фаулер и Камерон Прайс оказались вдвоем. Каждый проплыл по несколько дорожек. Камерон, прекрасный пловец, подгадал так, чтобы после четвертого этапа достичь бортика одновременно с Фаулером.

– Здесь очень мило, – начал Прайс.

– Да, согласен, – ответил Фаулер.

– Вы здесь плаваете каждый день?

– Как штык. Ровно в восемь часов утра. Это позволяет держать тело в форме.

– Да, наверное, особенно после проблем с сердцем.

– Что вы сказали? – Фаулер поднес палец к уху, словно убеждаясь, что не ослышался.

– Я прибыл из Амстердама, для того чтобы поговорить с вами. И вы не сможете уйти отсюда до тех пор, пока меня не выслушаете. Дверь заперта. Сын Пастушонка нередко останавливался в этой гостинице, и у него здесь много друзей.

– Твою мать, что все это значит? Кто вы такой?

– Господин Гуидероне утверждает, что ругательства являются свидетельством убогости словарного запаса.

– Ко мне это не относится! Только так я могу выразить свои мысли… Я не желаю оставаться здесь ни минуты!

– На вашем месте я бы даже не стал пробовать уйти отсюда.

– Что?

– Как я уже сказал, дверь заперта. Так что вам лучше остаться и выслушать.

– Что?

– То, что я вам сейчас скажу. Предположим, я буду говорить гипотетически.

– Мне не нравится слово «гипотетически». Я предпочитаю называть вещи своими именами!

– Ну хорошо, как вам будет угодно. В Амстердаме, точнее, на Кайзерсграхт узнали о том, что вы очень близки с Бенджамином Вальбергом…

– Мы с ним знакомы, но и только. Вообще-то я не слишком люблю евреев, но он – еще куда ни шло.

– Вы очень великодушны по отношению к нему. Однако я должен вас предупредить, что на Кайзерсграхт уверены, и на то есть веские доказательства, что Вальберг связался с Федеральным комитетом по торговле. В случае провала он рассчитывает за счет вас слезть с крючка – однако никаких провалов не будет.

Все идет строго по плану, и нас ничто не остановит.

– Господи, это нельзя допустить! У меня в наше дело вложены миллиарды!

– Держитесь от Вальберга подальше. Он враг… А сейчас я должен уйти. Я передал вам все, теперь дело за вами.

С этими словами Прайс ухватился за выложенный плиткой край и, подтянувшись, вылез из бассейна. Подойдя к двери, он постучал условным стуком, и послышался щелчок открывшегося замка. На пороге Камерон оглянулся на Джемисона Фаулера. Магнат коммунальных услуг, погрузившись в воду так, что торчала одна голова, смотрел ему вслед широко раскрытыми, выпученными от страха глазами.

Бенджамин Вальберг был человеком противоречивым. В молодости он был стойким социалистом, в чем-то даже близким к коммунистической идеологии. Капитализм, своими порочными экономическими циклами угнетающий бедняков и рабочий класс, вызывал у него лютую ненависть. Так продолжалось до тех пор, пока молодой Вальберг не познакомился с одним человеком, профессором социологии университета штата Мичиган, также в прошлом социалистом. Впоследствии философские взгляды этого человека повернулись на сто восемьдесят градусов. Вся беда не в капитализме как таковом, а в самих капиталистах. У них нет сознания социальной ответственности, ни личного, ни классового. И решение заключается в том, чтобы заставить богатых изменить свои взгляды.