Возвращение милорда

Серега воззрился на отца. С недоумением воззрился. Что это – «великий Герцен пробудил декабристов»? Ага, а Клоти, значит, страдающего российского интеллигента?

Старший Кановнин сыновнее недоумение, похоже, даже не заметил, добавив с неожиданной горечью:

– Лучше смерть в поединке, как в те года… Лишь бы не находиться в своем нынешнем положении. И пойти некуда, и пожаловаться не на что… А так – перчатку в лицо, и пожалуйте к барьеру! И ни улик тебе не надо, ни расписок, ни судов…

Он повернулся и растерянно побрел по коридору прочь.

Клоти, бросив на Серегу выразительный взгляд – мол, да посочувствуй же ты человеку! – закричала ему в спину:

– Уважаемый сэр Влу… сэр Владмир! Не вините себя! Всякий честный человек может и даже обязан довериться своему другу! Нет вашей вины в произошедшем – одна лишь воля Всемилостивейшего! Утешьтесь же, добрый сэр, прошу вас…

Серега, из которого леди Клотильда вчера успела вытянуть все подробности, в том числе и причину, по которой он потащил свой меч на продажу, слегка смутился. Все-таки это было тайной его отца. Хотя и не за семью печатями.

Но, с другой стороны, укорять Клотильду тоже как-то не с руки. Она же из самых добрых побуждений, по доброте сердечной…

– Клоти, не надо об этом, – шепотом попросил свою боевую подругу герцог Де Лабри. – В конце концов… гм… папа об этом мне еще не рассказывал. Я просто сам узнал.

Клоти ойкнула. Серега посмотрел на ее лицо, такое очаровательное (и даже беззащитное в этот момент!), успокаивающе сказал:

– Все, проехали. В смысле – не будем больше вспоминать. Клоти, ты поняла, что разбираться с хозяином магазина мы не будем? Запомни – иные времена, иные нравы.

– Отвратительные нравы, – гордо вымолвила леди Клотильда. – А вот насчет ростовщика ты ошибся. Мы отправляемся к нему прямо сейчас!

– Нет, Клоти!!

– Успокойся, сэр Сериога. Не буду я крушить зубы этому мерзавцу. Вот папой-бароном клянусь – просто зайду туда, скажу на ушко этой образине, сыну задничного дерьмоеда, два слова – и все! И тут же кругом марш через левое плечо и вон из его лавки.

– Клоти… – с неким сомнением протянул Серега. Если леди действительно не хочет чесать свои кулаки о физиономию грабителя-антиквара, то… то на хрена ей вообще это нужно?

– Клянусь, – жарко побожилась тем временем баронесса, – что не испачкаю благородную длань об его проклятую физиономию, честно выдержу бой с этим искушением, просто скажу два коротких словечка – и тут же вон, радостным шагом, скоком веселым, как оно и положено рыцарю.

– Положено? Скоком? Гм…

– Это из песни. «Баллада о рыцаре, подвергшемся искушению», – радостным тоном доложила ему леди Клотильда. – «Рыцарь, поддавшись искушению, смело длань свою простер. Но понявши, в чем тут дело, живо длань свою отвел. И радостным шагом, скоком веселым попер тот рыцарь вслед за Перигором…»

– Перигор… – сосредоточенно порылся в памяти Серега.

Увы, там все было пусто. Похоже, объект с именем «Перигор» в Империи Нибелунгов ему ни разу не попадался.

– Это был сюзерен того рыцаря, – снисходительно просветила глубоко задумавшегося герцога Клоти. – А длань свою рыцарь отвел не от чего-нибудь, а от прекрасного и обнаженного тела феи Мурлинды, коя явилась совратить бедняжку-рыцаря прямо во время марша!

– А почему же бедняжку? – невпопад поинтересовался Серега.

На лице Клотильды начало прописываться самое что ни на есть глубокое сочувствие.

– Потому что искушение-то было каково!! – взвыла добрая сердцем Клоти. – Восчувствуй всю печаль, сэр Сериога! – Тело у феи сияло прелестью несравненной, один пупок был аки чаша… для благословенного вина. И каждое бедро было аки круп его рыцарского коня, и груди были аки скалы, возвышающиеся над равниной Махаонской…

– Представляю, – пробормотал Серега. Действительно, красоты были живописнейшие. Особливо для любителя горных пейзажей пополам с портретами лошадей. Не женщина, а прямо-таки мечта конного альпиниста.

Клоти же продолжала мечтательным тоном:

– Зловредная фея хотела заставить рыцаря позабыть вассальную клятву своими неисчислимыми прелестями, манящими и зовущими, зовущими и манящими… Так вот! И я, как тот рыцарь, клянусь преодолеть сладостное искушение. Зайду только на два слова – и никому в морду не дам, правда-правда, честное слово и все такое…

Близкое знакомство с великим могучим на Клоти подействовало развращающе, подумал Серега. Леди время от времени начала сбиваться с благородного рыцарского жаргона на язык стандартных русских подворотен – все эти «честное слово», «правда-правда и все такое»… Того и гляди, запахнет родным трехэтажным матом… Впрочем, оборвал себя Серега, что за ханжество? Если хорошенько покопаться в памяти, леди Клотильда и в Нибелунгии отнюдь не брезговала крепким словцом и даже коллекционировала особо выдающиеся перлы. Так что речь идет не о падении высокого рыцарского нрава, а о логическом продолжении оного в другом языке…