Возвращение на Голгофу

Утром 14 августа к штабу дивизии в Симно на автомобиле подъехал сам командующий армией генерал Ренненкампф[7]. Шикарный автомобиль сверкал никелированными деталями, сам командующий, одетый в жёлтую форму казачьего генерала Уральского округа, ни минуты не оставался на месте. Солдаты с утра успели выкупаться в озере на западной окраине местечка, привести в порядок амуницию и теперь выстроились на площади. Выступление генерала перед солдатами и офицерами с воодушевляющей речью прошло на «ура». Барон Ренненкампф был энергичным, решительным и опытным, уже много повоевавшим генералом. Правда, излишне самолюбивым и заносчивым, но имевшим авторитет в войсках. Его бравый вид и прошлые настоящие и мифические боевые заслуги вселяли уверенность в солдат и офицеров. Мощный торс и крупная голова, громкий, трубный голос делали барона похожим на грозного быка. В минуту гнева его холодные, стального цвета глаза наливались кровью, но сам он оставался хладнокровным в своей внешней свирепости. Орловцев помнил патриотическую манифестацию в Вильно накануне объявления мобилизации, где восторженная толпа безудержно славила Ренненкампфа и буквально несла его по улице на руках, будто он уже совершил свои военные подвиги.

Из Симно командующий отправился к штабу 3-го корпуса в Олиту, где выступил перед казаками и в лазарете вручил награду первому герою войны — Козьме Крючкову, картинно сняв георгиевскую ленточку со своей груди.

В этот же день Уфимский полк двумя колоннами двинулся из Симно на север, к станции Вержболово. Шли побатальонно с интервалами, далеко по округе разлеталась залихватская русская военная песня:

Взвейтесь, соколы, орлами!Полно горе горевать!То ли дело под шатрами

В поле лагерем стоять!Лагерь — город полотняный,Морем улицы шумят,Позолотою румянойЦеркви маковки горят!Там, едва заря настанет,Строй пехоты зашумит,

Барабаном в небо грянетИ штыками заблестит!Развернётся там с зарёюМолодецкая игра,Строй на строй пойдёт стеною,И прокатится ура!!!

Эй, служивые, шире шаг!

И снова высоко взлетело в небо:

Все послушны царской воле,По «отбою» кончен спор,И на прежнем бранном полеПесню дружно грянет хор:«Слава матушке России!

Слава русскому Царю!Слава вере Православной!И солдату молодцу!»

Три дня полки шли ускоренным маршем, делая до тридцати вёрст в день, и к вечеру 16 августа вышли к границе южнее Вержболово, как раз когда заканчивалась стычка русской кавалерии с немецким батальоном, сделавшим вылазку в город. Части дивизии заняли фронт с севера на юг протяжённостью почти в шесть километров. Южнее, ближе к берегу Виштынецкого озера, расположилась 40-я дивизия 4-го корпуса. А севернее, вдоль стратегического шоссе на Кёнигсберг, стояла 25-я дивизия. Телефонная связь между частями не работала, конница практически отсутствовала, поэтому Орловцеву приходилось всё время курсировать на выделенном ему жеребце Бархате между штабом дивизии и полками.

Поздно вечером из штаба армии пришёл приказ корпусу Епанчина — ранним утром 17 августа перейти границу Восточной Пруссии и наступать на юг от Сталлупенена в направлении прусских деревень Допенен и Гёрритен[8]. Полку уфимцев предписывалось взять деревню Гёрритен, наступая в центре фронта 27-й дивизии. Офицеры и солдаты, несмотря на усталость после марша и грядущие опасности, находились в боевом, приподнятом настроении, форсили и подшучивали друг над другом. Солдатам дали отбой, офицеры так и не сомкнули глаз. Спокойствие летней ночи лишь изредка прерывалось короткими перестрелками между выставленным боевым охранением и вражескими патрулями. Орловцев с несколькими офицерами полка пережидал ночь в деревенском доме. Много шутили, пытаясь снять нервное возбуждение, предсказывали друг другу фронтовую судьбу, рискуя накликать на себя нешуточные испытания. Каждый русский офицер в душе фаталист, потому все обменялись адресами, дав слово известить родных о судьбе товарищей. Сомнений в необходимости и справедливости войны ни у кого не было.

Затемно, 17 августа в четыре утра, две колонны 27-й дивизии двинулись через границу. Три часа шли маршем со всеми предосторожностями и фланговым охранением. Пересекли германскую границу в семь утра. Дальше колонны полков разошлись.