Возвращение на родину

- Есть надежда, что мистер Ибрайт поправится?

- Он думает, что да. Я сомневаюсь.

- Я очень удивился, когда услышал, что он снял дом на пустоши. Я считал, как и все, что он увезет вас в Париж сразу после свадьбы. "Какая веселая, интересная жизнь ей предстоит!" - думал я. Но он, вероятно, опять уедет туда с вами, если его зрение окрепнет?

Не слыша ответа, он внимательнее посмотрел на нее. Она едва сдерживала слезы. Картины будущего, которое никогда не осуществится, ожившая горечь разочарования, мысль о тайных насмешках соседей - все это всколыхнулось от слов Уайлдива, лишая гордую Юстасию привычного самообладания.

Уайлдив сам с трудом мог держать в узде свои слишком бурные чувства, когда увидел ее волнение. Но он сделал вид, что ничего не заметил, и спокойствие вскоре вернулось к ней.

- Неужто вы хотели идти домой одна? - спросил он.

- А что же? - сказала она. - Что может мне угрожать на этой пустоши, когда у меня ничего нет?

- Вначале нам по дороге. Я буду счастлив сопровождать вас до Троп-Корнера. - Видя, что Юстасия колеблется, он добавил: - Или вы думаете, что неразумно показываться со мной после событий прошлого лета?

- Ничего подобного я не думаю, - отвечала она надменно. - Буду ходить с кем хочу, что бы ни говорили обо мне все эти ничтожные жители Эгдона.

- Так пойдемте, если вы уже отдохнули. Сперва надо держать вон на тот куст остролиста с черной тенью справа.

Юстасия встала и пошла рядом с ним, осторожно ступая по уже влажному от росы вереску и папоротникам, провожаемая отзвуками веселья, так как танцы еще продолжались. Луна уже стала яркой и серебряной, но вересковая пустошь была непроницаема даже и для такого освещения, и сейчас здесь можно было наблюдать удивительную картину - темная, гасящая все лучи полоса земли под небом, полным от зенита до горизонта белого, как снег, блеска. Если бы чей-то глаз смотрел на Уайлдива и Юстасию сверху, с высоты, их лица среди этого темного пространства были бы для него как две жемчужины на столе черного дерева.

Из-за этой темноты, залегшей внизу, неровности тропы не были видны, и Уайлдив иногда спотыкался, а Юстасии приходилось грациозно балансировать в усилиях сохранить равновесие всякий раз, как кустик вереска или корень дрока выступал из травы на узкой дорожке. И всегда при этом к ней протягивалась рука и крепко ее держала, пока под ее ногами не оказывалась опять ровная почва, и тогда рука снова отдалялась на почтительное расстояние.

Они шли почти все время молча и наконец очутились возле Троп-Корнера; дальше, в нескольких сотнях ярдов, от большой тропы отходила короткая тропка к дому Юстасии. И постепенно они различили, что навстречу им движутся две человеческие фигуры, по-видимому мужеского пола.

Когда они подошли еще немного ближе, Юстасия нарушила молчанье, сказав:

- Один из них мой муж. Он обещал меня встретить.

- А другой мой злейший враг, - сказал Уайлдив.

- Похож на Диггори Венна.

- Он и есть.

- Это очень неприятная встреча, - сказала она, - но так уж мне везет. Он слишком много обо мне знает, если только за это время не узнал еще больше и не понял, что прежнее его знание ничего не стоит. Но делать нечего придется вам сдать меня им.

- Ну, я бы на вашем месте трижды подумал, прежде чем давать мне такой совет. Вот человек, который не забыл ни одной подробности наших свиданий у Дождевого кургана; и с ним ваш муж. Кто из них, видя нас сейчас вместе, поверит, что наша встреча и танцы на пикнике были случайностью?

- Хорошо, - мрачно прошептала она. - Уходите, пока они не подошли.

Он нежно простился с ней и нырнул в заросли папоротника и дрока. Юстасия продолжала медленно идти. Через две-три минуты она поравнялась с мужем и его спутником.

- На сегодня мой путь здесь кончается, охряник, - сказал Ибрайт, как только ее разглядел. - Я вернусь с этой дамой. Спокойной ночи!

- Спокойной ночи, мистер Ибрайт, - сказал Венн. - Надеюсь скоро увидеть вас в добром здравии.

Луна светила прямо в лицо Венну, и каждая черточка была ясно видна Юстасии. Он смотрел на нее с подозрением. Что зоркий глаз Венна издали различил то, что было недоступно слабому зрению Клайма - а именно, мужчину, шедшего рядом с ней и внезапно исчезнувшего, - это было весьма вероятно.