Возвращение на родину

Исполнять должны были хорошо известную "Игру о святом Георгии", и все, кто не выступал сам, помогали в постановке, включая и женскую часть семьи. Без помощи сестер и возлюбленных как сшить костюмы? Но, с другой стороны, их участие имело и свои неудобства. Девушек нельзя было заставить уважать традицию в оформлении и украшении рыцарских доспехов, и они налепливали бархатные и шелковые петли и банты всюду, где им нравилось. Латный воротник, кольчужный нагрудник, шлем, кираса, перчатки, рукав - все это их женский глаз воспринимал лишь как некую поверхность, на которой можно укрепить развевающийся пучок ярких лоскутьев.

Допустим, у Джо, которому предстояло сражаться на стороне христиан, есть возлюбленная; у Джима, выступающего на стороне мусульман, тоже таковая имеется. И пока готовили костюмы, до подружки Джо доходил слух, что подружка Джима обшивает атласом подол его плаща, в дополнение к шелковым лентам забрала - его всегда делали из цветных полосок шириной в полдюйма, которые и свисали перед лицом рыцаря. Тогда подружка Джо немедленно принималась украшать атласными фестонами подол того плаща, который был у нее в руках, и, кроме того, прилаживала пучок лент к наплечнику. А подружка Джима, известясь об этом и чтобы не отставать, нашивала банты и розетки всюду, где только возможно.

В результате Храбрый солдат христианской армии ничем не отличался по снаряжению от Турецкого рыцаря, и, что еще хуже, самого святого Георгия легко было спутать с его смертельным врагом - Сарацином. Сами же актеры, хотя втайне и огорчались таким смешением лиц, не смели, однако, обижать столь необходимых им помощниц, и все эти нововведения оставались в силе.

Был, правда, и предел этому стремлению к единообразию. Знахарь, или Доктор, сохранял свой облик в неприкосновенности: темная одежда, особой формы шляпа, бутылка микстуры, повешенная через плечо, - этого уж ни с кем не спутаешь. И то же можно сказать о традиционной фигуре Рождественского Деда с его огромной дубинкой; на эту роль избирали пожилого мужчину, который и сопровождал труппу как ее защитник и покровитель во время долгих ночных путешествий из одного прихода в другой, а также был ее казначеем.

Пробило семь часов - время, назначенное для репетиции - и вскоре Юстасия услышала голоса в дровяном сарае. Стремясь хоть немного развеять угнетавшее ее чувство безотрадности человеческой жизни, она зашла под навес, примыкавший к сараю; эта пристройка служила складом овощей, и здесь в глиняной стене было проделано для голубей небольшое отверстие, через которое можно было видеть внутренность сарая. Сейчас оттуда шел свет, и Юстасия, став на табуретку, заглянула внутрь.

На выступе степы горели три высокие свечи с фитилями из сердцевины камыша, и при их свете семь или восемь молодых парией расхаживали взад и вперед по сараю, декламируя роли и путая друг друга в усилиях навести порядок. Хемфри и Сэм, резчики дрока и торфа, присутствовали в качестве зрителей, равно как и Тимоти Фейруэй, который стоял, прислонившись к степе, и суфлировал актерам по памяти, пересыпая слова из роли критическими замечаниями и рассказами о тех славных днях, когда он и его сверстники сами были членами отборной Эгдонской труппы.

- Ладно уж, лучше все равно не сделаете, - сказал он наконец. Конечно, в наше время такую бы игру не приняли. Гарри, Сарацину, надо бы больше важности, и Джону незачем орать, так что аж глаза на лоб лезут. Ну, а в остальном ничего, сойдет. Костюмы-то у вас готовы?

- К понедельнику поспеют.

- Значит, в первый раз играть будете вечером в понедельник?

- Да. У миссис Ибрайт.

- У миссис Ибрайт? Что это ей вздумалось? Немолодая женщина, ей уж небось и надоесть успело.

- А она у себя вечеринку устраивает. В честь того, что ее сын Клайм после стольких лет на праздники домой приехал.

- Ах, да ведь и верно же, верно! Гостей созвала, я и сам к ней иду. Чуть не забыл, честное слово.

У Юстасии вытянулось лицо. Так. Вечеринка будет у Ибрайтов, а она, разумеется, в стороне. Она никогда не ходила на эти местные сборища, даже считала это низким для себя. Но если б ходила, вот был бы случай повидаться лицом к лицу с человеком, чье влияние пронизывало ее всю, словно летнее солнечное тепло. Усилить это влияние значило бы вновь испытать тревоги, которых она жаждала; отринуть его навсегда - это, пожалуй, помогло бы ей вернуть себе спокойствие; оставить все, как есть, было мученьем.

В сарае уже собирались уходить, и Юстасия вернулась к своему креслу у огня. Она погрузилась в задумчивость, но не надолго. Через несколько минут Чарли, тот юноша, что просил у нее разрешения воспользоваться сараем, прошел в кухню, чтобы повесить ключ на место. Юстасия услыхала его шаги и, растворив дверь в коридор, сказала:

- Чарли, зайди сюда на минутку.

Это его удивило. Он вошел, смущаясь и краснея, ибо, как и многие другие, не был равнодушен к ее прелестям.

Она указала ему на стул у камина и сама села с другой стороны. По ее лицу было видно, что причина, побудившая ее зазвать юношу в дом, сейчас разъяснится.