Возвращение немого

Темница была отнюдь не такой, как обычно рисует воображение. Нет, каменные стены, темнота и холод, сковывающий члены — все это было. Имелся соломенный тюфяк на лавке, небольшая скамеечка, служившая одновременно столом и всеми остальными предметами меблировки. В дальнем углу камеры в стене имелась узкая ниша, где едва мог поместиться не слишком крупного сложения мужчина. Наверху там под самым потолком имелось круглое отверстие, служившее окном, а в полу под окном — дыра для отправления естественных нужд. Окошко не было забрано решёткой, но протиснуться сквозь него было решительно невозможно, и не только из-за его малых размеров. Просто узника посадили на цепь. Она была достаточной длины, чтобы добраться до пресловутого отверстия, но слишком короткая для того, чтобы, цепляясь пальцами рук и ног за трещины в камне, вскарабкаться по стене и попытаться выползти наружу. Оставалось лишь смотреть на пятно света, запрокинув голову.

Лейр сидел на лавке и ждал. Он ждал с того самого мгновения, когда железная полоса ошейника сомкнулась на его горле. Она не натирала кожу и вообще не ощущалась, так что тут наверняка имела место какая-то магия. Вообще камера была чистой, сухой и даже по-своему уютной — судя по отпечаткам в полу, когда-то здесь имелся стол, еще одна лавка и даже прибитые к стене полки, где узнику разрешалось держать кое-какие личные вещи. Наверняка, когда-то тут содержались личные пленники Наместника или чем-то прогневавшие его родственники. Стол и вторую лавку вынесли, полки отломили, но их следы остались. А крошечную свечку, кое-как разгонявшую сумрак, поставили на скамеечку.

Лейр ждал. Суда, наказания или свободы — всё равно. Неопределённость волновала больше всего. Пока вели в камеру и заковывали, он успел по обрывкам фраз, по выражениям лиц, по поведению стражи догадаться, что сейчас в поместье-столице траур. Но кто умер? Наверняка, дело в той даме, которая пыталась добиться от него взаимности и пала жертвой демона? Скорее всего, так и есть. Спросить он не мог. Да и вряд ли кто-нибудь удостоил бы его ответом. Его, простого артиста, могли просто-напросто подставить — ведь по большому счёту о сущности из иного мира знали только двое — он сам и старая Хозяйка. И если Видящую волшебницу никто не посмеет тронуть, то простой мим — прекрасный кандидат на роль убийцы.

За ним пришли утром.

Слишком подавленный всем произошедшим, юноша вернулся в отведенные для артистов комнаты уже под утро и сразу попал в объятия Соэль. Взволнованная его странным уходом девушка не сомкнула глаз всю эту длинную страшную ночь, стоя у окна и силясь во мраке по мечущимся среди деревьев огням понять, что же происходит. Сочувствуя сестре, Тайн на пару с Янсором сходил на разведку и сообщил, что якобы была убита какая-то леди и это прочесывают окрестности в поисках сбежавшего убийцы. Глаза молодых артистов горели, когда они рассказывали это.

Самой Соэль было не до смеха. Где её муж? Имеет ли он отношение к убийству? Никто ничего не знал.

Она не уснула вплоть до его возвращения, и когда Лейр запрыгнул в окно, повисла у него на шее, захлёбываясь слезами. Новый меч и кольчуга породили догадки одну нелепее другой. Лейр, как умел, объяснил товарищам, откуда это взялось и, поскольку ни у кого не было причин сомневаться в правдивости рассказа, члены труппы отправились спать.

Проснувшись, как обычно, они отправились на дворцовую кухню, чтобы немного перекусить и заодно послушать сплетни. Туда и явились Преданные.

При виде четырех легионеров с мечами наголо, во дворцовой кухне всё застыло. Кажется, даже огонь испуганно притих. Артисты перестали есть.

— Ла…Лейр?

Юноша присевший вместе с другими артистами за стол, медленно поднялся. Лицо этого великана-легионера он помнил очень хорошо. И сейчас читал по его выражению, как по открытой книге — досаду, сожаление и необходимость подчиняться приказам.

— Извини, но, — Доннар смотрел ему прямо в лицо, — но нам придётся тебя арестовать…

Вскрикнула Соэль. В следующий миг на запястьях юноши тихо звякнули наручники.

И вот он здесь. Ничего не знает о своей судьбе и может только ждать.

В лесном и речно-озерном краю, каковым был Сапфировый Остров, умерших часто предавали воде. На воду спускали лодку или небольшой плот, куда укладывали тело покойного и кое-какие личные вещи, могущие пригодиться после смерти. Мужчинам клали по традиции оружие или орудия их ремесла. Женщинам — украшения, иногда рукоделье и какие-нибудь безделушки и сувениры на память о родных. Вместе с господином иногда в последнее путешествие отправлялся кто-то из прислуги. Рядом с воином могли положить его скакуна. Преданные должны были сопровождать того, чью жизнь они не смогли защитить. Закон сурово карал тех, кто боялся сделать этот решительный шаг. Лишь новый Наместник мог спасти Преданных от самоубийства, предложив им принести новую клятву верности.