Возвращение немого

Возле помоста собирались зрители. Раэна сидела на краю, подоткнув подол платья так, что виднелись голые коленки, привлекавшие мужчин больше всего остального, и весело бренчала на лютне своего учителя. Именно что «бренчала» — с арфой у девушки всё ладилось, а вот здесь она то и дело ошибалась и могла перепутать аккорды. Играть более-менее сносно у неё получалось только самые простые вещи, но большинство её нынешних слушателей не имели никакого понятия о том, как на самом деле должна звучать исполняемая девушкой мелодия. С них довольно было и того, что настоящая «живая» эльфийка играет для них «всамделишную» эльфийскую музыку.

Янсор свысока оглядел собирающихся зрителей, не подходя, однако, близко к краю, чтобы не привлекать внимание раньше времени. Толпа постепенно росла. И Таша, отбросившая сдержанность, обходила её с бубном, в котором при каждом её шаге позвякивали медные и изредка серебряные монетки.

— А вот представление, всем на удивление! — выкрикивала она звонким голоском. — Простачка Бедино веселые похождения! Был Бедино простачок, иные молвят — дурачок, а уж коли попал ему на крючок, то не сорвёшься нипочём! Весел Бедино был и удал, луну одну с неба и не достал, и то потому, что ростом мал! Смотри, веселись и грошом поделись!

Чтобы к зрителям уже в начале представления не присоединялись посторонние — и, значит, не платившие ни монетки — часть площади перед помостом была отгорожена низким заборчиком. Внутри было расставлено три ряда скамеек, и ещё десятка полтора-два зрителей толпились около. Нет, можно было постоять и за оградой, слушая издалека, но городская стража, следя за порядком, не позволяла собираться большой толпе. Правда, во время ярмарки на улицах без толп не обойтись. И поэтому стражи было нагнано едва ли не больше, чем на турнире. Высматривая в толпе кожаные куртки охранников, Янсор успел подумать, что, если бы их было столько на турнирном поле, толку было бы больше.

Обойдя зрителей, Таша в три прыжка вскочила на помост и, ловко ссыпав выручку в подол, прошлась с бубном в танце. Проходя мимо, она толкнула метателя ножей локтем:

— И что ты тут стоишь, Бедино? Руки в боки, в ус не дуешь!

Янсор вздрогнул. Это были первые слова пьесы, и он понял, что в самом деле задумался и чуть не пропустил начало.

— А тебе какое дело? — воинственно откликнулся он. — Где хочу, там и стою!

— И делать тебе нечего, — Таша обошла его со всех сторон, рассматривая, как диковинку. — Все нормальные люди давно за дело взялись, один ты не работаешь!

— А зачем? — Янсор уже полностью настроился на игру. — Мне и так неплохо! Я и без работы проживу.

— Воровать станешь?

— Зачем так грубо? Есть много простаков и глупцов, которые сами будут готовы отдать мне деньги! И ещё благодарить станут, что забрал!

— Не верю! — притопнула ногой Таша.

— А вот посмотришь! Нет никого, кто был бы хитрее и изворотливее меня! Да я любого вокруг пальца обведу!

На сцене появились стражники. Судя по внешнему виду и поведению, доблестная городская охрана только что вернулась с ночного дежурства в ближайшем кабачке, где проверяла качество вина, пива и эля столь ревностно, что на ногах не стояла.

— Ого, красотка! — один из двоих увидел Ташу и смешно подпрыгнул. — Потанцуем?

Он попытался исполнить несколько движений ногами, и сидевшая на краю Раэна торопливо взяла пару аккордов на лютне. Но, как струны подвели арфистку, исторгнув фальшивую ноту, так и ноги стражника переплелись одна с другой, отчего он споткнулся и еле удержался на ногах.

В толпе послышались смешки.

— Не хочу! — отрезала Таша, отвернувшись. — Не для тебя красотка родилась!

— Эт-то чего? Сопротивление властям? — взъярился страж. — А вот я т-тя щас арестую! Вперед! Взять!

Наставив алебарды на испуганно взвизгнувшую альфару, стражники пошли было в атаку, но сбоку их обошёл Бедино и ловко сделал одному из них подножку.

В толпе захохотали. Громче всех смеялась сама Таша.

— На ногах не стоишь, а за девушкой бежишь! — звонко воскликнула она.

— Это я-то не стою? — стражник изо всех сил пытался подняться, напарник, сопя и пыхтя, пытался ему помочь, но, поскольку руки у него были заняты алебардой, он никак не мог сориентироваться. Поставишь алебарду торчком, чтобы поднять товарища — она падает. Кинешься ловить орудие труда — валится напарник. Зрители хохотали, изредка оборачиваясь на настоящих стражников и явно мысленно сравнивая одних с другими.