Возвращение Одиссея. Будни тайной войны

Оценив ситуацию на месте предстоящей закладки, товарищ из УОТМ предложил следующее: организовать наблюдение за процессом изъятия контейнера из соседней кабинки с использованием одного из переносных малогабаритных технических средств визуального контроля. Самая главная проблема при этом заключалась в том, чтобы определить, куда и как вывести объектив этого устройства таким образом, чтобы он оказался незаметен для лица, пришедшего изымать заложенный тайник. Конечно, наиболее оптимальным вариантом в данном случае было бы просверлить отверстие в металлическом массиве перегородки, разделяющей две кабинки, и замаскировать потом объектив под шляпку какого-нибудь там шурупа или заглушки, но об этом не могло идти даже никакой речи в силу вышеупомянутого режима секретности. Расположить его где-нибудь сверху, над перегородкой, или прикрепить непосредственно к ее краю также не представлялось возможным: любой инородный для данного антуража предмет, как бы малы ни были его габариты и сколь бы изощренным ни оказался его камуфляж, в любом случае бросился бы в глаза опытному профессионалу, а на появление на месте закладки кого-либо другого рассчитывать, в общем-то, особенно и не приходилось. Оставалось одно-единственное решение: организовать наблюдение снизу, из-под нижнего края перегородки. Этому способствовало то обстоятельство, что, согласно полученным им инструкциям, Бутко должен был прикрепить свой, замаскированный под батарейку, магнитный контейнер с сообщением к металлической задней стене туалетной кабины, в непросматриваемом пространстве, под сливным бачком, на расстоянии по высоте примерно всего лишь около метра от пола. Между тем непросматриваемым это пространство можно было назвать лишь весьма условно: действительно, человеку постороннему и неосведомленному для того, чтобы обнаружить контейнер, необходимо было приложить определенные целенаправленные и явно не случайные усилия, но, с другой стороны, в том конкретном месте и положении, в котором он должен был быть прикреплен к стене, тайник, как это установил специалист-умелец, мог довольно легко и надежно просматриваться из соседней кабинки с уровня пола. При этом объектив совсем не обязательно должен был пересекать условную границу под нижним краем разделяющей две смежные кабины перегородки, его можно было просто прикрепить к задней стене, под нужным углом, на расстоянии пяти-семи сантиметров от этой границы, и в этом случае он был бы уже стопроцентно незаметен, по крайней мере, для человека, стоящего в полный рост. При таком варианте для ведения наблюдения лучше всего было бы использовать спецтехнику, оборудованную гибким оптико-волоконным кабелем с вмонтированным в его окончание миниатюрным объективом.

Услышав мнение и предложение товарища из УОТМ, также присутствующий на заседании оперативного штаба Олег Иванов сразу же вспомнил о хитроумном аппарате, закамуфлированном под обычный персональный компьютер-ноутбук и снабженном таким же вот оптико-волоконным кабелем, с помощью которого он не так давно вел в Париже наблюдение за местом обитания медноволосой дамы, сыгравшей такую важную, если не основную, роль в «закручивании» всего этого тягомотного дела. Олег вспомнил об этом, но вслух говорить не стал, поскольку вполне резонно предположил, что с его стороны давать профессионалам советы или подсказки не совсем тактично и даже немного смешно – они и сами прекрасно разберутся, какое именно спецсредство из всего их обширного арсенала следует применить в данном конкретном случае.

И вот сейчас оперативник-умелец, который одним из первых вошел в театр, лишь только открылись его входные двери, сидел в предпоследней, если считать от входа, кабинке мужского туалета, на жесткой пластмассовой крышке, закрывающей овальную приемную горловину известного кафельного приспособления, и, глядя в экран монитора принесенного им с собой портативного прибора, следил за прилепленным к металлической стене под сливным бачком унитаза соседней кабинки справа маленьким параллелепипедом, собственно, даже не за ним самим, а за рукой, которая должна неминуемо, рано или поздно протянуться в уверенном, расчетливом движении откуда-то справа, сверху, чтобы этот параллелепипед от стены оторвать и затем положить в уже не попадающий в поле зрения объектива карман. Правда, рука эта до сих пор, по-видимому, почему-то так и не протягивалась. Иначе как еще можно было объяснить молчание приемо-передающего устройства, искусно спрятанного где-то в недрах темно-коричневого костюма стоящего сейчас рядом с Ивановым невысокого шатена, которое в противном случае непременно должно было бы тут же дать условный вибрирующий сигнал.

Иванов, достав из кармана и быстро пробежав глазами программку сегодняшнего спектакля, незаметно еще раз бросил взгляд на окруженный золотым ободком циферблат своего «Патека» и негромко констатировал:

– Уже почти без двадцати.

– Н-да, – неопределенно процедил его собеседник.

Немного помолчав, Олег слегка склонился к уху собеседника и еще тише, с каким-то гнусавым прононсом, процедил: