Возвращение Остапа Крымова

Татьяна Александровна сделала резкое лягушачье движение, отпрянув от окошка на расстояние недосягаемости руки Крымова, схватила черную папку и резко спрятала в нее платежку. Одновременно управляющий, положив трубку тщетно накручиваемого им телефона, резко встал и, повернувшись, в упор посмотрел на Крымова. В это же время два охранника четко заняли позицию, заслонив своими бронежилетами выход из помещения. Все происходило молниеносно и четко, как по заранее подготовленному сценарию. Нильский почувствовал, что начал потеть чем-то нехорошим. Ему показалось, что приближающийся конец несется на него, как торнадо на штат Миссури. Остап переводил взгляд с «замши» на управляющего и ничего не говорил, лицо его застыло в непроницаемой маске напускного спокойствия. В наступившей тишине было слышно, как Нильский, часто моргая, шлепает веками.

Только без глупостей, Крымов, — жестко, с хрипотцой в голосе сказал управляющий. — Кажется, ваша партия сыграна.

Он щелкнул пальцами. По этой команде охранники у дверей сомкнули ряды, и, как будто из-под земли, в зале появились три штатских лица, с разных сторон медленно двинувшихся к операционному окошку, где происходили события.

В этот момент нервы у Нильского не выдержали. С криком «Бежим!» Сан Саныч рванул в сторону единственного свободного пути — к двери, ведущей в служебное помещение банка. Перепрыгнув с прыткостью преследуемого волками зайца через перегородку, он побежал прямо по столам, сметая с них бумаги и канцтовары. Перевернув за последним столом толстую тетку, застывшую с бутербродом в руке, Нильский подбежал к двери с табличкой «служебный вход» и изо всех сил дернул ее на себя. Ручка двери осталась в кулаке Нильского, но дверь была на месте. После нескольких отчаянных попыток отскрести ногтями от двери что-нибудь, за что можно потянуть на себя, воспаленный мозг Нильского понял, что дверь, как ей и положено, закрыта на кодовый замок. После признания своего окончательного фиаско Сан Саныч медленно сполз по стене на пол и закрыл лицо руками. Он подумал, что это уже конец. Теплая отполированная вокзальная скамья показалась ему сейчас верхом земного блаженства.

Тройка в штатском, как три богатыря, громоздила свои крупные тела вокруг Остапа.

Что за представление, мы же не в Америке! — протестующим тоном выкрикнул Остап, обернувшись в сторону крепышей. — Зачем вы так напугали моего друга? Он же принял вас Бог знает за кого. А говорили, что это приличное заведение. У вас что, всех клиентов так пугают или только самых крупных и уважаемых?

Один из троицы достал удостоверение и с достоинством развернул его перед Крымовым.

Боже мой! Кого я вижу! — воскликнул Остап. — Да это же мой старый знакомый. Майор Стусь. О! Да вы уже подполковник! Вас повысили? Видно, за особые заслуги перед родиной. Давно не виделись. Вы решили-таки сорвать мою операцию, майор. Зачем вы так упрямы?

Не валяйте дурака, Крымов, — с чувством полного превосходства прервал его Стусь. — Не считайте нас полными кретинами, Вот на этот раз вам уже не выпутаться. К тому же не майор, а подполковник.

Лицо Остапа было спокойно, только голос стал слегка звонче обычного.

Нет, майор вам все-таки больше к лицу. Опять харьковская милиция оказала мне большую честь. Как вы догадались, что любое звание ниже подполковника было бы для меня личным оскорблением? Вы опять от Пеленгасова?

Вопросы теперь будем задавать мы, — отрезал один из трех богатырей, по всей видимости, Добрыня Никитич, и достал, как Кио из рукава, наручники.

Самый младший, Алеша Попович, в это время надевал железо на Нильского, который слабо отбрыкивался, повторяя по очереди всего две фразы: «В чем дело? Я буду жаловаться!»

Остап, облаченный в металлические браслеты, сел на стул.

Я вынужден требовать адвоката. Это беспрецедентный произвол. С этого момента я не скажу ни слова.

Остап глянул на часы. Они показывали 16.30. Три богатыря, переговорив о чем-то с управляющим, взяли у него черную папку.

Татьяна Александровна, проведите товарищей в нашу дежурку, пусть посидят там. Через три часа должен приехать Пеленгасов, — сказал управляющий, злобно сверкнув глазами на Крымова.

Остапа и Нильского под конвоем увели в глубь помещения банка. Зайдя в комнату без окон с массивной металлической дверью, Крымова и его соратника усадили на неудобный кожаный диван. В комнате с ними остался только Стусь. Самый молодой из группы захвата задержался в коридоре и все время звонил по сотовому телефону. Нильский мелко подрагивал и бросал на Остапа беспомощные косяки. Крымов, верный своему слову, сидел молча, уставившись в одну точку. Лицо его было спокойно и невозмутимо.

Подполковник открыл папку и начал перебирать бумаги.

Ну что же, Крымов, кажется, вам пришел конец. Сколько веревочке ни виться… У нас есть часа два времени. Борис Михайлович просил меня подождать и не увозить вас в отделение. Он хочет сказать вам пару слов. Но мы можем начать прямо сейчас, чего время тянуть. Чистосердечное признание никогда не помешает.