Возвращение Остапа Крымова

Но что, что мы получаем в благодарность? Измены, ложь, полнейший маразм на почве собственного самомнения. У них всегда имеется неисчерпаемая тема для разговоров: его собственное «я», его храбрость, ум и великодушие и все то уникальное и удивительное, что он сделал, делает, а главное, собирается делать. Когда мужчина любит — если вообще это слово применимо к нему, — то брак для него ничего не значит; если брак для него важен, то тогда любовь ничего не значит. Они считают, что женщина стареет быстрей мужчины. Вздор! Кто сказал, что женщине столько лет, на сколько она выглядит? Женщине столько лет, сколько называет она сама!

И княгиня с размаху хлопнула полстакана вина. Тома поддержала ее и наклонилась вплотную к Марии Сергеевне.

Слушай, Мань, ты такая умная! Дай я тебя поцелую. Ты — клевая баба. Я хочу сделать тебе подарок. Давай я сейчас позвоню Стасику Генкину. Он нам такого парня пришлет, закачаешься! Я плачу! Ты кого больше любишь — брюнетов или блондинов?

Мария Сергеевна попробовала сосредоточиться, но у нее перед глазами неожиданно встал образ Сан Саныча Нильского в натуральную величину.

Кажется, мне нравятся седоватые, — неуверенно сказала она.

Тамара весело рассмеялась.

Вот стерва! Я так и знала! У Генкина есть один соколик итальянского типа, весь такой гладкий и серебряный, как Ричард Гир. Так ведь он нарасхват. Выжат сейчас, как лимон. Отлеживается. Ну, бабы! Я, хоть убей, не пойму вашего вкуса. Что вы себя в старушки все записываете? Им предлагают свежего мяса, а они требуют налет антиквариата. Я уже говорила Стасику — покрась ты Ваську Князева в седину. Так нет, тот дурак артачится. И действительно, чо ему, качку, за интерес, — работы и так хватает. Да и жена не разрешает.

Неожиданно около столика возникла потертая плешивая личность мужского пола и, поставив ухарским движением на стол бутылку «Белого аиста», залихватски выпалила:

Ну что, девчонки, может, разогреемся?

Ты бы для начала жену хоть раз в жизни разогрел, — не поднимая головы, упершись взглядом в область ширинки брюк ухажера, сказала Тома, сразу остудив энтузиазм «широкой души». — Ступай с Богом. Не порть настроение.

Тамара сняла со стола бутылку, засунула ее в карман пиджака гуляки и не больно лягнула его ногой. Без малейшего признака обиды личность развернулась и двинулась к стойке бара. Тома через плечо большим пальцем ткнула в его сторону.

Вот, пожалуйста, экземпляр. Уже лет пять, наверное, путает астму с оргазмом, а все туда же. У меня всегда с мужиками было очень просто. Только зевнешь от скуки, закроешь рот, а он уже сидит рядышком, как гриб из-под земли. Мне мама еще говорила: была бы женщина, а мужик найдется. К чему мышеловке гоняться за мышью? Нет, бабой все-таки быть лучше, чем мужиком. Они ведь не чувствуют и десятой части того, что чувствуем мы.

И живут женщины дольше лет на семь, — дополнила княгиня.

Потому что диагноз всех болезней мужчин — жадность. Они от жлобства своего мрут, как мухи. Баба может быть в сексе до смерти. Читала даже, что одна родила в семьдесят. А эти ничтожества только болтают ерундой.

Тома схватила Марию Сергеевну за руку.

Ну что, звонить Стасику?

Княгиня закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться, но опять перед ней встал образ Сан Саныча.

Нет, Томчик, мне неловко. Я даже передать тебе не могу, как. В другой раз. Я слишком мало для этого выпила.

Так это мы мигом, — заторопилась Тамара, но никак не могла встать из-за стола.

Нет! Решительно нет! Я, видимо, так и умру — отсталым снобом и сухарем. Я невежественна в вопросах секса, как огородное пугало. И не проси меня.

Ладно, — слегка уступила Тома, — а на шоу пойдешь? Давай махнем в «Пеликан», сегодня как раз женский день.

Это что, мужской стриптиз, что ли? — лукаво спросила княгиня и, весело мотнув головой, отчего ее шиньон опять съехал набок, она воскликнула: — Вперед на шоу! Тройку к подъезду! Мы едем в «Пеликан»!

За остаток вечера подруги выпили еще одну бутылку мартини и потратили триста баксов мелочью, которые они с энтузиазмом засовывали под резинки трусов фигуристым стриптизерам. Помолодевшая княгиня дебоширила, свистела двумя пальцами и обматерила официанта. Гулянка удалась на славу.

В четыре часа ночи Мария Сергеевна сильным пинком ноги отворила дверь спальни Нильского и зажгла свет. Перепугавшемуся президенту со сна померещилось, что он опять забрался в спальню княгини, и он уже начал взглядом, полным нарастающей паники, искать окно, в которое мог бы выпрыгнуть. Но Мария Сергеевна решительным зигзагом подошла вплотную к кровати, развела руки в стороны и с криком: «Любите же меня, Сан Саныч, любите!» — с размаху рухнула в постель.

Этой же ночью…