Возвращение примитива

«Для человека они [экологи] предлагают ввести государственный план по народонаселению, который первоначально должен осуществляться через государственный план землепользования… Битва с загрязнением также должна преодолевать все официальные границы, разделяющие планету на суверенные территории… Программы экологов не могут быть осуществлены без определенных крайне важных изменений в американской традиции свободы предпринимательства и свободы выбора… Препятствия реформам [создают] традиционные человеческие представления об экономическом росте, суверенитете, индивидуализме и времени… Необходимо, предполагают экологи, возрождение общинного духа, не только среди людей, но и в природе в целом».

Как они собираются внедрить «общинный дух» в природу, где живые организмы существуют за счет поедания друг друга, не уточняется.

Непосредственная цель также очевидна: разрушение остатков капитализма, еще сохраняющихся в современной смешанной экономике, и установление глобальной диктатуры. Здесь нет необходимости строить догадки — многочисленные выступления и книги на эту тему ясно дают понять, что смысл экологического движения именно в этом.

В этом новом левом повороте коллективистской линии есть два важных момента. Во-первых, это открытый разрыв с интеллектом, сбрасывание интеллектуальной маски, которой прикрывались старые левые, замена псевдонаучных измышлений Маркса на птичек, пчелок и «природную красоту». Придумать более нелепое сужение идеи движения или более очевидное признание в интеллектуальной несостоятельности не смог бы никакой фантаст.

Во-вторых, важна причина данного поворота: он представляет собой откровенное признание Советской Россией и ее последователями во всем мире, а также сочувствующими всякого политического толка и оттенка, что коллективизм в промышленном и технологическом смысле провалился; что коллективизм не может быть продуктивным.

Основа производства — человеческий разум; разум — это свойство личности, и он не может функционировать по принуждению и под контролем, как показали века застоя. Прогресс не может быть спланирован правительством, и он не может быть ограничен или заторможен; его можно только полностью остановить, что видно на примере любого тоталитарного режима. Если говорить о природе, то как насчет того факта, что коллективизм несовместим с природой человека, а первое требование человеческого мышления — это свобода? Но обратите внимание: подобно тому как античные мистики рассматривали разум как способность божественного происхождения, следовательно, неестественную, так и сегодняшние мистики, отмечая тот факт, что животные разумом не обладают, также рассматривают его как нечто неестественное.

Если бы коллективистов действительно заботила нищета и человеческие страдания, они бы давно стали главными защитниками капитализма; они бы поняли, что это единственная политическая система, способная обеспечить изобилие. Но они упорно отказывались обращать на это внимание так долго, как только это было возможно. Когда это стало очевидно всему миру, коллективисты оказались перед выбором: либо обратиться вправо, во имя любви к человечеству, либо влево, во имя тоталитаризма.

Они выбрали левую сторону — новую левую.

Теперь, вместо того чтобы обещать, как раньше, что коллективизм создаст всеобщее изобилие, и обвинять капитализм в порождении нищеты, они обвиняют капитализм в создании изобилия. Вместо того чтобы обещать всем комфорт и безопасность, они обвиняют людей в том, что у них есть комфорт и безопасность.

Они, однако, продолжают внушать чувство вины и страх; это всегда было их психологическим оружием. Только вместо того, чтобы заставлять вас чувствовать себя виноватыми за эксплуатацию бедных, они теперь заставляют вас чувствовать себя виноватыми за эксплуатацию земель, воздуха и воды. Вместо того чтобы угрожать вам кровавым бунтом народных масс, они теперь пытаются — как знахари, обращающиеся к племени дикарей, — запугать вас ужасной, но смутной угрозой непонятного вселенского катаклизма, угрозой, которую невозможно ни проверить, ни подтвердить, ни доказать.