Возвращение принцессы

— Видишь, как тебя встречаю? — спросила она вместо приветствия, гася неловкость усмешкой. Она была в махровом халате. Волосы спрятаны под высокий тюрбан из полотенца. — Это я сейчас голову сунула под душ, — пояснила Надя, смеясь. — Хотела к твоему приходу волосы по-новому уложить… Мудрила, мудрила… В итоге фен сожгла и на голове черт те что…

— А где Никита? — нетерпеливо перебил ее Дима.

— Никита?.. Проходи.

Дима огляделся — среднестатистическая квартирка. Сирая обитель рядового итеэровца.

— Никиту Олег на охоту с собой забрал, — сказала Надя. — То есть это как будто бы «охота». Они тут начитались Майн Рида, про Чингачгуков всяких… Никита просто бредит охотой теперь. Олег придумал, что они поедут на дачу к приятелю, в Кратово, будут там из детских ружей присосками резиновыми по жестянкам стрелять…

Дима слушал ее, давя в себе новую вспышку бессильной злобы на этого Олега, неутомимого массовика-затейника, Чингачгук его побери… Значит, сына он не увидит. Снова не увидит.

— Ладно, — вздохнул Дима. — Я тут денег привез, держи. Я поехал.

— Спасибо. — Надя взяла из его руки пачку денег. — Только ты не уходи так сразу. Поболтай со мной хотя бы ради приличия… Как тебе наша берлога? Ты же здесь в первый раз.

— Берлога — она берлога и есть. — Дима хмуро огляделся. — Давай я вам квартиру куплю нормальную? Не для охотника твоего — для Никиты.

— Спасибо. — Жена насмешливо прищурилась. — Спасибо, не нужно. Нам и здесь хорошо. Три комнаты, у Никиты отдельная… Ты знаешь, — добавила она, помолчав, — мне действительно здесь хорошо.

— А со мной было плохо? — спросил Дима угрюмо.

— С тобой было прекрасно. Ты же знаешь, я тебя любила. И люблю… — Она произнесла это с усилием. — Было прекрасно… Только тяжело очень. Ну, не вышло из меня жены нового русского. Насмотрелась я, милый, на этих жен… Девяносто-шестьдесят-девяносто. Дом моделей. А во мне росту метр шестьдесят, и к тряпкам я всегда была равнодушна, сколько бы ты мне их ни покупал… Ты знаешь, какая для меня была мука тащиться с тобой на эти приемы… Стоят кобылы в шелках от Армани, разглядывают меня, как через лупу… Будто я — ископаемое.

— Ну, перестань, — поморщился Дима. Жена была совсем рядом. Он притянул ее к себе. — Ископаемое… Скажешь тоже!

— Ты не представляешь себе, как я зажималась и комплексовала! — Жена ласково взъерошила его волосы. — Ты у меня такой роскошный, и я — рядом. Типичная училка. Очечки, челочка… Идем как сквозь строй… Мимо этих новых жен новых русских…

— Новых жен, верно, — пробормотал Дима, прижимая ее к себе все крепче и крепче. — Они же все жен поменяли. Как коней на переправе. А я…

— Ты тоже хотел, — вздохнула Надя. — Подсознательно… Нашел себе певичку…

— Надя, — пробормотал Дима, дурея от родного тепла, пытаясь развязать узел на поясе халатика. Узел был затянут туго-натуго и не поддавался. — Надя, иди ко мне… Иди! Черт, что ж ты так его затянула…

— Нет. — Надя вырвалась, отошла и села в кресло. — Не нужно.

— А чего ты меня звала? — спросил Дима, помолчав.

— Значит, у тебя с ней все? — ответила Надя вопросом на вопрос, испытующе глядя на бывшего мужа. — С Ларой твоей? Надоела? Новую завел?

— Новую? — недоуменно переспросил Дима.

И вспомнил о Нине. Да, усмехнулся про себя. Если это и можно назвать романом, то романом весьма нетипичным. Нетривиальным.

— Дима! — В голосе бывшей жены звучала печальная нежность. — Мой тебе совет: обжегся на молоке — дуй теперь на воду. Будешь новую искать — ищи с материнским началом. Знаешь, есть тип такой — женщина-мать. Вроде меня. Ты же у нас большой ребенок. Это совсем неплохо, что ты надулся. Это даже хорошо. Признак настоящего мужчины.

* * *

Нина вошла в посудомоечную и устало поздоровалась с товарками. Ей никто не ответил. Здесь сейчас было не до нее: все сгрудились вокруг мерно урчащего гигантского агрегата.

Огромная, заморская, судя по дизайну и многочисленным лейблам, машина заглатывала грязные ножи и тарелки и выпускала их из огромного зева ослепительно чистыми… Тут же все сушилось и сортировалось.

Нина подошла поближе к диковинной штуковине и внимательно ее осмотрела, потом перевела взгляд на хозяина заведения. Жора взирал на машину-«посудомойку» с благоговейным трепетом, изредка поглаживая ее ладонью по гладкому боку. Жесты эти были исполнены такой сладострастной неги, словно Жора не до кухонного агрегата дотрагивался, а ласкал любимую в час долгожданного свидания.

— Да-а… — протянула Нина, усмехнувшись. — Жор, ты теперь увалишь нас всех за ненадобностью?

— Тебя оставлю, — пообещал Жора. — Тебе вообще велено зарплату втрое повысить.

— Кем велено? — поинтересовалась Нина, заранее зная ответ.

— Димкой. — Жора снова положил ладонь на сверкающую поверхность супермойки. — Это Димка нам ее подарил. Шикует. Немецкая машинка, вон представитель фирмы лопочет. Хайнц! — крикнул Жора. — Хайнц, битте, еще тарелочку кокни! Хайнц его зовут, — добавил Жора, понизив голос. — В честь кетчупа, наверное.