Возвращение с того света

Полковник ввел Виктора Дрягина по кличке Волк (она так и прилипла к нему еще с блаженной памяти армейских времен) в курс дела, выправил ему паспорт на имя Александра Волкова, снабдил его начальным капиталом, полученным от герра Шнитке, которого, само собой, не стал посвящать в детали своей самопальной религии, и забросил в Крапивино точно так же, как забрасывают на вражескую территорию резидента.

Дела у Волка пошли как нельзя лучше. Помимо того что он обладал способностью к гипнозу и сотворению всевозможных мелких чудес разной степени поганости (наподобие отыскания самолично притыренных с бельевой веревки порток доверчивых провинциальных граждан), а также сексуальными возможностями выше средних, он был еще и природным оратором и вообще коноводом, стадо шло за ним, как на веревке, мемекая от религиозного экстаза. План полковника претворялся в жизнь такими темпами, что Лесных только за голову хватался, чтобы невзначай не сдуло фуражку. Это было какое-то всеобщее помешательство. К Волкову шли, ехали, а иногда даже летели всевозможные хромые, увечные, убогие и просто изверившиеся. Полковнику навсегда запомнился случай, когда из Владивостока прилетела молодая дама, страдавшая бесплодием. Она провела в Крапивино месяц и улетела обратно счастливая: тест на беременность дал положительный результат. То, что супруг ее все это время просидел в столице Приморского края, даму, похоже, ничуть не смущало.

Кроме того, церковь Вселенской Любви была именно тем, что всю жизнь искали сотни тысяч вконец озлобившихся в борьбе за выживание людей. Христианство объявило гнев одним из семи смертных грехов, закрыв тем самым все пути к вечному блаженству огромной армии стерв и стервецов, представлявших собой, как ни крути, если не наиболее созидательную, то, во всяком случае, наиболее заметную в своих внешних проявлениях часть человечества.

Процесс оболванивания шел даже быстрее, чем ожидали Лесных и его ставленник, создавалось впечатление, что народ только и ждал самозванца, который возьмет его за нос и поведет вокруг нужника к светлому будущему. Все были довольны: народ, полковник Лесных, даже герр Шнитке был доволен.

Слухи о чудотворце из Крапивино проникли даже в западную печать, а уж сам чудотворец вообще себя не помнил от счастья и даже немножечко загордился. Бабы по-прежнему батальонами падали перед ним навзничь, мужики как-то незаметно перестали против этого возражать, а некоторые даже сами приводили своих жен полечиться от бесплодия или холодности, а то и просто так, чтобы отстала и не пилила, когда человек приходит домой на бровях и не способен не то что поиметь супругу, но даже и оказать сопротивление тому, кто пожелал бы поиметь его. Деньги текли рекой, нужда в финансовой поддержке герра Шнитке отпала начисто, хотя никто, конечно же, не потрудился поставить щедрого герра в известность об этом обстоятельстве, так что оба концессионера просто купались в денежном водопаде. Уже вот-вот должен был наступить момент для введения в действие второй части грандиозного плана: несколько замаскированных под несчастные случаи террористических актов должны были обезглавить областную администрацию и спровоцировать внеочередные выборы, которые с запрограммированной неизбежностью закончились бы победой Игоря Леонидовича Лесных, но тут вмешался пьяный истопник, каким-то образом снюхавшийся с писакой. Волков прореагировал, пожалуй, чересчур резко, – и все было в единый миг поставлено под угрозу.

Теперь, когда угроза почти миновала, он мог с чистым сердцем признать, что она была. Да, он поторопился и, может быть, даже возомнил себя неуязвимым. Да, он совершил ошибку и чуть не погубил себя и вообще все на свете, но кто не рискует, тот не выигрывает. Теперь, когда ошибка была исправлена, можно было и пофилософствовать на разные темы. Возьмем, к примеру, такой вопрос: а что было бы, проглоти он ту статейку молча? Возможно, как утверждал полковник, все забылось бы через две недели… Ну а что, если нет? Этот Шилов нипочем не успокоился бы, Рукавишников продолжал бы нюхать по углам…

Нет, такой расклад его не устраивал. Волк привык решать все вопросы быстро, раз и навсегда. Если журналисту Шилову было невмочь спокойно жить и работать в городе-герое Москве, то пусть-ка полежит мертвый под угольной кучей, покормит червей – хоть кому-то будет от него польза… И если тому попу не сиделось спокойно в своей отреставрированной церкви в компании пронафталиненных старух, пусть развлечется с дохлой свиньей на свалке. Большего этот старый алконавт в засаленной рясе просто не заслужил.

…Сигарета давным-давно догорела и погасла.

Кайф постепенно выветрился. Волк обнаружил, что сидит голышом в кресле с обслюнявленным окурком в зубах и с закрытыми глазами. Он выплюнул окурок на ковер, вытер губы тыльной стороной ладони и встал. «Что-то мне снилось, – подумал он рассеянно. – Что-то интересное и запутанное, совсем как наяву.»