Возвращение Скарамуша

Первое потрясение Алины прошло, и сквозь оцепенение начало пробиваться осознание утраты. Мадемуазель де Керкадью взяла себя в руки и со всем мужеством, на которое была способна, вернулась к повседневным заботам. О незаживающей душевной ране говорила только печаль, лишь прибавлявшая очарования девице и всё сильнее воспламенявшая тайные чувства регента. Его визиты в дом де Керкадью вскоре превратились в каждодневный обычай. Ежедневно его высочество бежал от трудов переписки ради удовольствия встречи с мадемуазель. Он всё чаще перекладывал свои дела на д'Аварэ и д'Антрага и в конце концов оставил за собой единственную обязанность — арбитраж в постоянных разногласиях ближайших советников. В погожие дни жители Гамма частенько встречали дородного, величаво ступавшего регента Франции и хрупкую, золотоволосую мадемуазель де Керкадью, которые прогуливались вдвоём, словно какая-нибудь парочка бюргеров.

По мере того как уверенность д'Антрага в благоприятном исходе возрастала, д'Аварэ всё чаще одолевали дурные предчувствия. Тревожась за положение своей приятельницы, он забрасывал госпожу де Бальби отчаянными письмами. Но графиня, дитя удовольствий, под благовидным предлогом покинув скучный, унылый туринский двор, не собиралась менять весёлую жизнь в Брюсселе на монашески суровое и скудное существование в Гамме. Кроме того, её уверенность в себе не позволяла ей разделить тревогу д'Аварэ. Пусть мосье отвлечётся от тоскливой действительности, пусть насладится пресными прелестями племянницы сеньора де Гаврийяка. Госпожа де Бальби знает, как вернуть себе свою империю, когда жизнь подле регента потребует с её стороны меньших жертв. В письмах она, понятно, выражалась не столь определённо, но д'Аварэ давно научился читать между строк, и скрытый смысл её посланий был ему совершенно ясен.

Молодой человек расстроился. Он не разделял мнения госпожи де Бальби о мадемуазель де Керкадью. Она определённо не казалась ему пресной, и он нимало не сомневался, что Мосье такое определение и в голову бы не пришло. Раз уж Мосье обсуждает с маленькой племянницей сеньора де Гаврийяка государственные дела, значит, он настроен самым серьёзным образом. Для д'Аварэ ничто не могло служить более точным показателем серьёзности чувств.

Возможно, тут граф немного ошибался. В данном случае обсуждение государственных дел было всего-навсего тонкой лестью, которую регент использовал в силу необычности задачи. Стандартная церемония ухаживания тут не годилась — она могла напугать такую невинную особу, как мадемуазель де Керкадью.

События развивались в точном соответствии с пожеланиями д'Антрага, пока в Гамм не прибыл курьер Помелля, покинувший Париж всего несколько часов спустя после отъезда Ланжеака. Но прибыл он с опозданием на две недели — его задержало падение с лошади, вследствие которого гонец два дня провалялся без сознания. К счастью, это произошло уже после того, как бедняга пересёк границу, и потому он попал в лапы врагов, а почта осталась в неприкосновенности.

Курьерская почта доставила хитроумному господину д'Антрагу несколько поистине чёрных минут. В письме от Помелля сообщалось о чудесном спасении Моро, которого они так уверенно объявили погибшим. Хуже того, в пакете имелось письмо к мадемуазель де Керкадью, написанное самим Моро.

Д'Антраг позвонил слуге и вверил его заботам взмыленного, пыльного с дороги курьера.

— Вы, должно быть, устали, сударь, — сказал он гонцу. — Отдыхайте. Вас проведут в вашу комнату наверху. Еду и всё, что вам потребуется, пришлют. Я вынужден просить вас, по соображениям государственных интересов, не покидать свою комнату и ни с кем не вступать в какие бы то ни было разговоры, пока я за вами не пришлю.

Мосье в это время совершал одну из своих ежедневных прогулок с мадемуазель де Керкадью. Господин де Керкадью работал в шале, в соседней комнате. Д'Антраг сидел и хмуро рассматривал письмо от Моро, обнаруженное в пакете от парижского агента. Чертовски несвоевременное воскрешение. Д'Антраг повертел письмо в руках и изучил печать. Его так и подмывало сломать её и посмотреть, о чём Моро пишет своей невесте, но он поборол искушение. Как бы он ни поступил — а проницательный граф уже начал подозревать, как будут развиваться события, — он должен сначала получить разрешение Мосье.

А тем временем Мосье, не подозревавший, какой неприятный сюрприз ожидает его дома, дружески болтал с любезной его сердцу дамой. Мадемуазель де Керкадью из сострадания к несчастьям и одиночеству принца с готовностью давала ему возможность проводить время в своём обществе.

— Вы не представляете себе, дитя моё — говорил он грустным, нежным голосом, — какую силу и утешение черпаю я в наших беседах, как они помогают мне в трудную минуту.

Последние три недели (после появления Ланжеака со страшным известием) Мосье высказывал эту мысль довольно часто и на разные лады.