Возвращение танцмейстера

– За все годы я не могу припомнить случая, чтобы мы стучались в такое количество дверей, рассылали столько писем и не получили ни единого ответа. Всегда находится кто-то, кто стоит за шторой и видит что-то необычное.

– То, что никто ничего не видел, – это тоже своего рода свидетельское показание. Значит, мы имеем дело с людьми, прекрасно подготовленными и знающими, что они делают. Даже если какой-то план проваливается, они быстро и хладнокровно находят выход из положения.

– Ты сказал – с людьми?

– Каждый раз сомневаюсь: один преступник или какой-то заговор, где замешаны несколько человек.

В дверь постучали, и, не дожидаясь разрешения, вошел парень в кожаной куртке, с темными прядями в светлых волосах. Он кивнул Стефану и положил на стол пачку бумаг:

– Последние данные опроса жителей.

– И что?

– Одна старушка из Глёте утверждает, что преступник живет в Висбю.

– Почему?

– У «Шведских Игр»[7] там головная контора. Она считает, что все дело в бесе азарта, овладевшем шведским народом. И теперь половина населения ездит по стране и грабит вторую половину, чтобы раздобыть денег для игры. Больше ничего примечательного.

Парень вышел и закрыл за собой дверь.

– Новичок, – сказал Джузеппе. – Новичок, который ни в чем не сомневается и красит волосы. Из тех, кто постоянно и с удовольствием подчеркивает, что он молод и умен, а все остальные – старые дураки. Со временем будет хорошим полицейским.

Джузеппе поднялся из-за стола.

– Мне нравится с тобой разговаривать, – сказал он. – Ты хорошо слушаешь и задаешь как раз те вопросы, которые мне надо услышать. С удовольствием продолжил бы, но сейчас у меня встреча с криминалистами, и отменить я ее не могу.

Он проводил его до приемной.

– Ты надолго?

– Сам не знаю.

– Та же гостиница в Свеге?

– А там есть другая?

– Хороший вопрос. Не знаю. Может быть, какой-нибудь пансионат. Я позвоню.

Стефан сообразил, что собирался задать Джузеппе вопрос и чуть не забыл.

– А тело Молина вернули для похорон?

– Могу узнать, если тебе интересно.

– Да я так просто спросил.

По дороге в Свег он вспоминал слова Джузеппе о боулинге. Проехав Эверберг, он остановился и вышел подышать. Было совершенно безветренно и холодно, земля уже промерзла и была твердой, как камень. Я слишком ношусь с собой, подумал он. Я все больше погружаюсь в мрачную жалость к самому себе, а это мне совершенно несвойственно. Я же нормальный веселый человек, а не тот мизантроп, каким сейчас кажусь. Джузеппе абсолютно прав насчет боулинга. Совершенно необязательно сшибать шарами кегли, но он абсолютно прав. Я пытаюсь уговорить себя, что все будет хорошо, что я выздоровею. И в то же время делаю все, чтобы выглядеть как осужденный на неминуемую смерть безнадежный больной.

Въехав в Свег, он тут же пожалел о затеянном путешествии. У него возник мощный импульс – не сворачивая к гостинице, гнать в Эстерсунд и как можно быстрее вернуться в Бурос, к Елене.

Потом он поставил машину и пошел в гостиницу. Девушка-администратор, как ему показалось, обрадовалась, увидев его.

– Я так и знала, что ты не сможешь нас покинуть, – сказала она, смеясь.

Он тоже засмеялся. Чересчур громко и звонко. Даже смех у меня лживый, подумал он в отчаянии.

– У тебя тот же номер, – сказала она. – Третий. Есть сообщение от Вероники Молин.

– Она у себя?

– Нет. Вернется в четыре.

Он поднялся в номер. Казалось, он и не уезжал. Пошел в ванную, открыл рот и высунул язык. Никто не умирает от рака языка, подумал он. Все будет хорошо. После облучения все пройдет. Когда-нибудь эти дни будут вспоминаться как короткий кошмарный эпизод в моей жизни, не больше.

Он вытащил записную книжку, набрал номер сестры в Хельсинки и, послушав ее голос на автоответчике, оставил сообщение с номером своего мобильного телефона. Номера другой сестры, живущей с мужем во Франции, у него с собой не было, а заставить себя предпринять какие-то усилия, чтобы его узнать, он был не в состоянии. К тому же он так и не выучил, как пишется фамилия ее мужа.

Он посмотрел на постель. Если я лягу, то умру, подумал он. Он снял рубашку, отодвинул стол и начал отжиматься. На двадцать пятом разе ему показалось, что он выдохся, но все же он заставил себя продолжать до сорока. Стефан сел на пол и сосчитал пульс. Сто сорок. Слишком много. Он решил снова начать бегать. Невзирая на погоду, невзирая на самочувствие, каждый день. Полез в чемодан и обнаружил, что забыл кроссовки. Оделся, вышел, нашел единственный спортивный магазин в Свеге. Выбор был очень ограниченным, но он все же нашел пару подходящих беговых кроссовок. Потом зашел в пиццерию. Там работало радио, и он вдруг услышал голос Джузеппе. Тот вновь призывал жителей сообщать, если они заметили что-то необычное. Они и в самом деле в тупике, подумал Стефан. Топчутся в болоте, а в болоте следов не найдешь.

Эти два убийства вполне могут остаться нераскрытыми.