Возвращение троянцев

— Говорят многие, — с той же невозмутимостью ответил царевич. — Я тоже не очень в это верю, но всё же не хотел бы участвовать в сговоре. Мы все должны быть уверены, что именно победитель состязания станет мужем моей матери. А для этого прошу вас всех дать клятву.

Женихи опять зашумели, и Лейод, до того молчавший, воскликнул:

— Мы готовы поклясться, что выполним любое твоё условие, благородный Телемак, если только ты действительно предлагаешь нам состязаться за руку царицы Пенелопы! В чём суть клятвы?

Телемак вновь улыбнулся:

— Сегодня вечером вам предстоит показать свою силу и меткость. И я хочу, чтобы все вы поклялись, что выжравший получит полное право взять в жёны царицу Пенелопу, и с того мгновения, как он выиграет, вы все от этого права откажетесь.

— Мы готовы дать такую клятву! — вскочил со своего места Амфином. — И пусть кто-нибудь попробует её не дать!

— А если не ты выиграешь? — насмешливо спросил спартанца Алкиной.

— Кто выиграет, тот и выиграет! — ответил за Амфинома кто-то из толпы женихов. — Мы все поклянёмся, и пускай боги решают, кому повезёт.

— Отлично, — кивнул Телемак. — Любой, кто будет в этом зале сегодня вечером, получит возможность принять участие в состязании, чтобы ни у кого не было обиды. И тот, кто выиграет, будет обязан жениться на царице.

— А если выигравший откажется? — воскликнул Аросий. — Тогда как раз мы и заподозрим сговор. Ну как те, кто богаче, подкупят тех, кто беднее?

— Нет, — твёрдо сказал юноша. — Такой возможности не будет. Вы сейчас дадите клятву, что признаете мужем царицы Пенелопы того, кто окажется победителем, и каждый из вас тут же от неё откажется.

— Ага! — Алкиной вдруг хлопнул себя по лбу. — Ага! Участие смогут принять все... И ты тоже, да, Телемак? И если ты выиграешь, то, уж конечно, на своей матери не женишься! не Эдип же тебе в пример![28] И тогда мы все останемся в дураках, а царица не выйдет ни за кого. Скажи-ка, что за испытание ты для нас задумал, а то как раз и окажется, что ты в лучшем положении, нежели мы все, потому как уже знаешь, что нам предстоит.

Телемак откровенно расхохотался. Засмеялись и многие из женихов, поскольку предположение Алкиноя и впрямь выглядело смешным.

— Амфином сказал, что я не дурак, — юноша с трудом подавил смех, чтобы вновь заговорить. — Я не дурак, да... Но неужто я вас счёл бы такими дураками? Конечно, я не стану сам участвовать в состязании за руку моей матери. А чтобы совсем успокоить тебя, достойный Алкиной, скажу, что мне уж точно не под силу победить: во-первых, я ещё не достиг полной мужской силы, а во-вторых... а во-вторых, несколько дней назад меня ужалила оса, ужалила в спину, и очень сильно... Бывает, что укусы ос действуют крайне неприятно. Я не в полной силе сейчас, так что моего соперничества вам не стоило бы опасаться, даже не будь это настолько нелепо...

Последние слова он произнёс таким тоном, что многие из женихов недоумённо переглянулись, а Лейод опустил глаза, избегая прямого взгляда царевича. Алкиной тоже умолк, проглотив приготовленные возражения.

— Мы дадим клятву и мы готовы состязаться, Телемак! — воскликнул Аросий. — Здесь есть жертвенник, вели привести овцу или барана, и мы тут же принесём жертву и поклянёмся соблюсти условия.

— На этом жертвеннике обычно сжигают только масло или плоды, — проговорил Телемак. — В пиршественном зале не пристало резать овец. Однако на этот раз я сделаю исключение. Овцу сейчас приведут. И будем вместе молить богов, чтобы они оказались благосклонны к нам и дали наконец закончить долгий спор.

— Постой, Телемак! — проговорил Лейод, воспользовавшись мгновением внезапно наступившей тишины. — Постой... А ты сам, ты, сын Одиссея и его наследник, разве ты не хочешь стать царём на Итаке? Так чего ради ты так охотно выдаёшь замуж свою мать?

Юноша спокойно посмотрел на афинянина и ответил:

— Мне ещё рано быть царём, Лейод. И я не уверен, что скоро смогу им стать. Главное для меня — счастье матери и мир на Итаке. Я надеюсь, что смогу обеспечить её счастье и этот мир. Вот и всё.

— Отлично! Даём клятву и состязаемся! — закричал Амфином. — И пускай царица и царство достанутся сильнейшему.

— Они и достанутся сильнейшему, — сказал Телемак и махнул рукой рабу, внёсшему в зал белого барашка. — Сюда, к жертвеннику! А теперь позови жреца из храма.

Глава 7

Пенелопа плакала редко. В самые тяжёлые дни её никто не видел плачущей — слёзы претили её жизнерадостному нраву. Из-за этого она многим казалась беспечной, и это не вязалось с её строгой, замкнутой жизнью в годы отсутствия Одиссея. Даже среди людей, близких к ней, иные думали, что она притворяется — либо напуская на себя суровость и блюдя такую твёрдую верность, возможно, уже погибшему мужу, либо напротив — так часто смеясь и радуясь.