Возвращение в джунгли

«„Я поступлю с вами так, как поступил бы с хищным зверем, если бы он приблизился к мисс Портер“! Ах, Уильям, Уильям! Могу ли я ждать от вас защиты от дикого зверя, если вы не в силах оградить меня от оскорблений этого зверя в человеческом обличье?!»

ХХII. Лесное божество

В поселке Вазири царило праздничное оживление, и звуки деревянных флейт соперничали с отрывистыми ударами маленьких барабанов.

Давно уже у людей в этой деревне не находилось повода для веселья, однако сегодня у них была не одна причина для торжества, а сразу несколько.

Во-первых, настал конец многодневному кошмару, омрачавшему дни и ночи поселка Вазири. Зверь-людоед, убивший семь мужчин, пять женщин и четырех детей, неуловимый ночной демон, ухитрявшийся вытаскивать свои жертвы даже из запертых хижин, нашел смерть в схватке с черноволосым гигантом — Тарзаном из племени обезьян!

Одно это могло бы оправдать восторженное ликование, царившее в деревне, но это было не единственным радостным событием за последние два дня.

Набу, сын вождя, наконец пришел в себя после мучившей его лихорадки, и когда мальчик смог заговорить, выяснилось, что его спас от каннибалов тот же самый Тарзан!

Подданные Вазири, и без того всячески старавшиеся загладить суровый прием, оказанный ими вначале победителю пантеры, после рассказа Набу начали взирать на Тарзана, как на некое божество. Кто еще, кроме лесного бога, смог бы голыми руками убить злого демона-людоеда? Кто сумел бы в одиночку уничтожить четырех чернокожих каннибалов? И кто из смертных умеет переноситься с дерева на дерево с ловкостью обезьяны, как это делает удивительный белый богатырь?

Когда Тарзан впервые на глазах удивленных жителей поселка взобрался на дерево на краю джунглей и помчался прочь по раскачавающимся веткам, смуглокожие люди разразились удивленными и горестными возгласами. Человек-обезьяна еще долго слышал, как его зовут, умоляя вернуться.

У Тарзана не было большого желания возвращаться в деревню, где кровь пантеры, Арно и его собственная еще чернела у вкопанного в землю столба. Однако он недолго оставался в джунглях — наспех утолив жестокий голод, к огромной радости народа Вазири он появился так же внезапно, как и исчез. Человек-обезьяна спрыгнул с дерева с большой грудой спелых плодов и направился к хижине, двери которой остались закрытыми в ночь великой битвы, зато теперь были распахнуты настежь.

Войдя в хижину, Тарзан увидел, что Арно пытается разговаривать с вождем Вазири на ломаном французском языке.

— А я его уже неплохо понимаю, — похвастался Джек. — Если бы только не этот ужасный горловой акцент… А, ты позаботился о завтраке, спасибо! То, чем нас здесь угощают, не насытило бы даже котенка…

Он с аппетитом принялся уничтожать фрукты, однако вскоре заметил, что толпящиеся за порогом женщины и ребятишки не спускают жадных взглядов с еды.

— Послушай, по-моему, они страшно голодны, — вполголоса сказал Джек.

— Похоже на то.

— Ну так отдай им это, — Арно отодвинул фрукты. — Я уже сыт.

Тарзан с сомнением посмотрел на него, сунул ему очищенный банан и, выйдя из хижины, раздал остатки плодов женщинам и детям. Увидев, как исхудавшие ребятишки пожирают бананы прямо с кожурой, он пожал плечами и снова исчез в джунглях.

А когда вожак горилл вернулся из своей на сей раз более продолжительной вылазки, в деревне поднялся неистовый крик радости: лесной богатырь нес на плечах тушу большой антилопы!

Уже много недель народу Вазири не случалось поесть досыта, но сегодня люди пировали, утоляя голод свежим ароматным мясом. Правда, каждому жителю деревни достался лишь небольшой кусок, зато мужчины и женщины наконец-то рискнули выйти в джунгли, чтобы собрать орехи и фрукты.

Старейшины по справедливости разделили еду между собравшимися в центре деревни людьми — и начался праздник.

Тарзан сидел рядом с вождем Вазири на расстеленных на улице шкурах и терпеливо принимал почести, которыми осыпали люди удивительного черноволосого гиганта, избавившего их и от пантеры-людоеда, и от голода.

Вазири упорно пытался уговорить человека-обезьяну выпить пальмового вина, но приемыш Калы не мог перебороть своего отвращения к спиртному и низменно отталкивал глиняный сосуд. Зато Джек Арно, развалившийся на шкурах в позе римского патриция, не раз прикладывался к кувшину с вином — и после каждого глотка светловолосый белый юноша и смуглокожий вождь все лучше понимали друг друга.

Наконец Джек счел нужным изложить Тарзану то, о чем ему рассказывал Вазири: