Возвращение в Гильдию

С удивительной для своей комплекции ловкостью гость мгновенно развернулся, отбросил мешок и оскалился, угрожающе растопырив руки, но увидев насмешливое лицо вершинника, тут же успокоился, произнес с разочарованием:

— А, Мычка… Я уже сдаваться собрался, решил — гвардейцы.

— Оно и видно, — Мычка скептически ухмыльнулся. — Повернулся, ручки развел… и все неторопясь, по-доброму. Сразу видно — сдается болотник.

Проследив, как Дерн подбирает мешок и исчезает за дверью, Мычка неторопливо подошел к месту, где зеленый великан рухнул с забора, постоял, к чему-то прислушиваясь, тихонько насвистывая, поднял лежащую тут же увесистую палку, примериваясь, покачал в руке, затем вдруг резко подпрыгнул, и с силой влепил по верхушке ограды. Снаружи что-то с шумом обвалилось, раздался тихий стон. Мычка отбросил палку, отряхнул испачканные руки, и, продолжая насвистывать, не оглядываясь, быстрым шагом устремился к дому.

Вернувшись в комнату, он задумчиво остановился у порога, заинтригованный зрелищем. Шестерня сосредоточенно пронзал взглядом пространство, время от времени громко щелкая пальцами. От напряжения его лицо побагровело, а по вискам непрерывно катились капли пота, скапливаясь в окладистой бороде. Зола стоял рядом и с каждым щелчком хмурился все сильнее. Запахло электричеством, и как будто послышались раскаты далекого грома. Наконец, Зола махнул рукой, процедил сквозь зубы:

— На сегодня хватит. Продолжим как-нибудь в другой раз.

Шестерня смахнул рукой пот, выдохнул со страстной надеждой:

— Но у меня почти получилось, ведь верно, почти?! Еще немного и…

Золу перекосило. С великим трудом сдержавшись, он оскалился, что должно было означать улыбку, ласково произнес:

— Конечно, Шестерня, я верю, у тебя все получится, мы все верим. Правда? — маг зыркнул настолько люто, что остальные тут же закивали, поддерживая. — Только давай как-нибудь потом, скажем, осенью, когда магические потоки сравнительно безопасны. А лучше зимой, когда будет нечем заняться… Я точно знаю, через пару лет наступит отличная зима, как раз и попробуем, — всхрапнув, он вылетел из помещения, только взметнулись полы балахона.

Шестерня проводил Золу непонимающим взглядом, спросил задумчиво:

— Чего это он?

Мычка пожал плечами:

— Кто их, магов, разберет. Переволновался за тебя, наверное, пошел успокаиваться. Болотник неспешно отлепился от стены, где до сих пор тихо стоял, наблюдая, и одним движением вытряхнул содержимое мешка на стол.

Воздух наполнился едким запахом, а в глазах защипало. Выругавшись, Шестерня живо отскочил, с омерзением глядя на зеленовато-бурую груду грязи, где шевелились и пульсировали набухшие соком желтые обрубки, спросил задушено:

— Дерн, что это?

Болотник не ответил. Его взгляд прикипел к измазанной грязью поверхности стола, а руки нежно перебирали жуткие обрубки. Один за другим он осторожно извлекал из кучи все новых шевелящихся чудовищ, любовно очищал от грязи, и раскладывал на большой сочный лист какого-то водного растения. Закончив, Дерн достал из-под лавки глиняный горшок с маслянисто поблескивающей жидкостью, деловито стряхнул в него обрубки, и бережно, стараясь не расплескать, задвинул обратно.

Чуть слышно скрипнула дверь, в проеме возник Зола, его губы лоснились от жира, а лицо казалось умиротворенным. Принюхавшись, он с интересом завертел головой, пока не остановил взгляд на испачканном столе. Шагнув ближе, маг хмыкнул:

— Коациус Стигматум… Дерн опять лазал в затхлые пруды за едким корнем… — он покосился на великана. — И охота тебе ковыряться в грязи? Кровавые пиявки крайне неприятный паразит, уже не говорю про болотную лихорадку.

Погруженный в размышления болотник лишь отмахнулся:

— К лихорадке у меня иммунитет, а от пиявок есть отличное средство.

Мычка поморщился, сказал недовольно:

— Предлагаю отложить обсуждение болотной жизни и перекусить. У меня от голода живот подвело, да и Шестерня вон, тоже, — он покосился на пещерника, замершего с отстраненным выражением лица.

Услышав свое имя, Шестерня пошевелился, его взгляд обрел осмысленность. Пробормотав что-то невнятное, он щелкнул пальцами. Глядя, как нахмурился Зола, Дерн предупреждающе замахал руками, но помешать не успел. Шестерня бодро вскочил на ноги, жизнерадостно провозгласив:

— Я понял свою ошибку. Зола, давай еще разок!

Маг светло улыбнулся:

— Легко.

Едва пещерник выбросил руку вперед, ярко полыхнуло, уши заложило от жуткого грохота, где-то на улице истошно заорали. Шестерня ошарашено оглядел комнату. Под потолком, быстро рассеиваясь, улетучивались струйки дыма, на полу чернело пятно сажи, а на столе, в горстках грязевого пепла, дымились запекшиеся корни Коациуса Стигматум.

С трудом сглотнув, Шестерня восторженно выдохнул:

— Получилось!

Маг ободряюще хлопнул его по плечу:

— Молодец! Но следующая попытка, — он вновь нахмурился, — не раньше будущей зимы.

Присев на лавку, Мычка с подозрением вглядывался в лицо Золы, припоминая, чем были заняты руки мага за мгновение до взрыва.

Глядя на обугленный стол, Дерн задумчиво произнес: