Возвратимся мы не все

Ирина увела мальчика в спальню. Когда она, уложив ребенка, вернулась, то нашла Колоскова уснувшим за столом. Он так и не притронулся ни к чаю, ни к бутербродам. Уронив голову на сложенные руки, мирно спал.

«Проклятая война. Сколько горя ты принесла и сколько еще принесешь в наши семьи, скольких мальчишек погубишь, – подумала она, дотронувшись рукой до огрубевшей кисти спящего «собровца», до его всклокоченных волос на голове.

Женщине стоило больших усилий поднять его, довести до кровати, помочь раздеться. Потом она вернулась на кухню, не спеша помыла посуду, прибрав стол, долго стояла у открытого окна, курила и глядела на расплывчатые огни уличных фонарей.

Колосков крепко спал, изредка тихо постанывая. Ирина, потушив свет, быстро разделась и легла рядом. У нее возбужденно билось сердце. Рядом с ней в постели лежал молодой крепкий мужчина. Ее тянула к нему какая-то непреодолимая сила. Она неожиданно для самой себя протянула ладонь и провела по курчавым волосам на его груди. Вдруг он резко вдрогнул, будто его жестоко наотмашь хлестнули плетью, и привстал.

– Конфуций! Чехи! – отрывисто вырвалось у него.

– Тсс, тихо! Тихо! Все хорошо, милый. Успокойся. Все хорошо. Спи, дорогой, спи, – зашептала она на ухо, успокаивая и обнимая его. – Я с тобой, ты дома, родной.

Колосков, откинувшись на подушку, вновь погрузился в сон. Она чувствовала, как горит от возбуждения в огне ее, стосковавшееся по мужской ласке, тело. Склонившись над Игорем, она нежно покрывала поцелуями его плечи, грудь, терлась щекой об его шершавую щетину, вдыхала пьянящий запах его мужского сильного тела…

– Ты женат? – тихо спросила Ирина, не оборачиваясь, стоя у окна.

– Нет. Разбежались.

– Что так? Не сошлись характерами?

– Нет. Стали чужими людьми.

– Бывает.

– Да.

– Ты когда туда уезжаешь?

– Завтра.

– Я провожу тебя. Ты не против.

– Ну, что ты. Конечно, нет.

– Не знаю, что ты там обо мне думаешь? Да мне все равно. Можешь думать, что хочешь.

– Ты это о чем?

– О том, что привела тебя к себе. Совершенного незнакомого человека. О прошедшей ночи.

– Глупенькая, да не думаю я ничего. Спасибо тебе, милая. Так мне было погано на душе. Понимаешь, жить не хотелось. Ты, можно сказать, спасла меня. – Игорь встал из-за стола, подошел к Ирине, нежно обнял ее, уткнулся лицом в ее темно-каштановые волосы, поцеловал в затылок, в шею.

– Мама, мы гулять пойдем? – раздался сзади нерешительный детский голосок.

– Конечно, пойдем! – ответил ребенку Игорь, опередив Ирину. Он подхватил его легкое как пушинка детское тельце на руки. – Ты куда хочешь сходить?

– В парк! На аттракционы!

– Хорошо! Идем в парк! А потом я вас в кафе поведу, есть мороженое! Договорились?

– Мне нельзя. Мама не разрешает.

– Ну, тогда пироженое, раз наша мама не разрешает. Санки берем?

– Берем!

– Ну тогда беги, собирайся!

Никита обрадованный убежал к себе в детскую. Колосков вновь обнял Ирину и шепнул ей на ухо:

– Я же сказал, беги, собирайся!