Вперед, русичи!

– Да отвечай ты, варнак! – взорвался гневно Никита Романович, с брезгливостью взглянув на парня. – Нечего сопли распускать.

– Я поутру ваш разговор с батюшкой ненароком слыхал, – не поднимая головы, пробурчал княжич.

– У, пакость, и здесь вынюхал, – задохнулся от возмущения боярин.

– Убирайся с глаз моих долой, дабы я тебя вовсе не видел близ палат! – раздраженно закричал Грозный. – Да прикуси язык про это дело! Отрежу! – И, топнув ногой, бросил: – Вон!

Княжич, распахнув дверь, опорометью бросился через зал.

– Что будем делать, Никита Романович? – спросил царь. – Что мыслишь? Сей хлюст хоть и мастак брехать, но неспокойно мне что-то от его слов стало.

– Может, послать кого в подземелье, скомороха того проведать?

– Вот и я о том же подумал. Только посылать никого нельзя. Возьми давешнего стражника да вдвоем и сходите. Мне спокойнее будет. Погоди, – остановил он направившегося к дверям боярина и тихо добавил: – Ты уж проход-то широко не открывай, а то греха не оберешься. Уж чего сделано, так тому и быть. Убедишься и назад, про этого смерда вести дознание будем. Чует мое сердце – проболтался кто-то. Всех на дыбу подниму, а дознаюсь. Ну, иди. Поспешай.

Когда шаги смолкли и в зале никого не осталось, Павел расслабился, но нерешительно продолжал топтаться за портьерой, не зная, что делать дальше. Или попробовать все же поискать кресло. Авось кто-то и проговорится, где машина времени. Он уже не сомневался, что бегство их вскоре будет раскрыто, но и в надежности своего убежища за портьерой убедился. Так что он решил подождать.

Делом это оказалось совсем нелегким. Во-первых, он устал стоять. Начали затекать ноги, а зал недолго оставался пустым, и размять как следует их ему не удавалось. А во-вторых, время тянулось очень медленно, и он начал сомневаться в правильности выбранной тактики.

Прошло часа полтора, показавшиеся Павлу сутками, когда появился Никита Романович. Не обращая внимания на прохаживающихся в зале бояр, он сразу прошел к государю, плотно затворив за собой дверь. Павел, прильнув к небольшой щели между косяком и дверью, весь обратился в слух.

– Убегли они, – устало и обреченно доложил царю боярин.

– Как?! – удивленно воскликнул Грозный.

– Секрет, видать, разглядели и створ отворили.

– А дальше?

– Факел мы нашли перед запертой дверью, а над ней, на самом верху, заприметили лаз, тот, что вода проточила. Через него, видать, и утекли.

– А куда он ведет?

– Да кто ж его знает, взрослому мужику туда не пролезть. А мальца какого я без вашего позволения пущать не решился. Уж больно сомнительно, чтобы через него наружу можно выбраться было. Кабы не застрял да не задохнулся где.

– Вот оно, значит, как повернулось, – задумался Грозный. – Не задохнулись… Не задохнулись, не сумлевайся, Никита Романович. Иначе откеле тому смерду взяться? А смерд этот, как ни на есть, наш старый знакомец. Не помнишь, как того каменщика-то звали?

– Ероха вроде, – подумав, ответил боярин, – а вот дале запамятовал.

– Слаб, слаб боярин памятью стал, а ведь не больно стар еще. Ероха, правильно. Ероха Посадский. Сказывал, с братом и отцом в подземелье работал, кладку делал. Ты давай-ка пошли кого-либо из верных людишек в поселок каменщиков. Коли вылез, непременно дома объявится. Да и дружка свово, скомороха, с собой притащить может. Так что пусть разнюхают все да, коли улыбнется удача, волокут всех сюда. И не только двоих, все семейство. Коли нет их еще, пусть сторожей оставят и поджидают.

Никита Романович, поклонившись, направился к двери.

– Постой, – остановил его государь, – кого послать думаешь?

– Малюту в палатах видел.

– Нет, – Грозный досадливо поморщился, – говорю тебе – надежного. Малюта хоть пес и верный, да головой слабоват, дров наломать может.

– Гришку бы послать, но… – Боярин развел руками. – Он с отрядом к озеру ускакал, часа через два будет, не ране.

– Вот и ладно, – решил Грозный, – его и пошлешь. Через два так через два, здесь горячку пороть нечего. Если птички в клетке, днем не выпорхнут. А нам уже и трапезничать пора.

Открыв дверь, Никита Романович хлопнул несколько раз в ладоши, из соседних выскочили трое царедворцев, чтобы проводить государя в трапезную. Через несколько минут в зале никого не осталось. Наступило время обеда.

Павел облегченно вздохнул, потоптался на месте, разминая затекшие ноги, сделал несколько приседаний и осторожно вышел из-за портьеры. Стараясь ничем себя не обнаружить, он медленно начал открывать дверь.

По-видимому, это был рабочий кабинет первого русского царя. Во всяком случае, вся обстановка говорила об этом. Озираясь, он вошел внутрь, прикрыл за собой дверь и огляделся. К своему большому разочарованию, кресла нигде не увидел. Зато приметил еще одну дверь. Осторожно приоткрыл ее. Похоже, эта вторая, небольшая комната служила стареющему государю для короткого отдыха во время работы. Павел робко вошел и тут же, не сдержавшись, радостно вскрикнул. У небольшого столика стояла его машина времени, а перед ней лежал магнитофон.