Вперед в Ссср (СИ)

А вот это уже не блеф. Я тогда Горьковского "на понт" брал - но копнули мы поглубже, кто из студенток с гражданином Линником в особых отношениях, и выбрали тех, кто морально слабее, на идейных не похожи. Побеседовали, и пожалели, и надавили слегка - и написали девочки заявления в милицию по всей форме.

-Догадываюсь, кто! - орет Линник - Ганка, тварь, своего Игоречка простить мне не может, вот и клевещет! У нас все по согласию было, по-людски! Гадюка!

-А это уже суд разберется - парирует Аня - я полагаю, вы сказали все, какой свободный, счастливый и справедливый строй вы хотите предложить нашему советскому народу? Пусть советский суд вас и судит!

Она подает знак, и входит конвой, в форме милиции, не ГБ. Много чести, такого - по "политике" судить. По чистой уголовке пойдешь - благо, наказание такое же, за организацию нескольких убийств в составе группы, то есть бандитизм, плюс изнасилование (уже в это время, позорная статья). Линник судорожно лезет в карман - так нет у него там ничего, мы еще на входе проверяли, "для порядка, так положено". Орет в микрофон:

-Вы просто фашисты! Всех под себя хотите, кто с вами не согласен! Гады, сволочи, мразь!

Это он зря - к слову "фашисты" в этом времени относятся предельно серьезно. И за такие слова, если не последует обоснование их справедливости, сразу бьют в морду. Но он же привык к роли Великого Учителя перед теми, кто ему в рот смотрит - а сейчас, то ли героем-народовольцем на процессе себя вообразил, то ли Димитровым после поджога рейхстага. Затем (все ж не дурак окончательно) до него дошло, что он только что наговорил, в прямой эфир!

-Товарищи, не верьте, это все была провокация! Да здравствует коммунизм!

Но микрофон уже отключен. Тогда он спрыгивает с кафедры и пытается броситься на Аню - дурачок, у меня, а также Репея с Гвоздем, рядом сидящих, давно уже руки чешутся до тебя добраться, так что тычем мы эту тварь мордой в пол, ну просто с садистским удовлетворением. А я еще и ордена с него сдираю - по закону, осужденных по "бандитской" статье наград лишают всегда.

-Мы не за твою казарму воевали!

Он что-то орет в бешенстве, пытается боднуть меня головой. Успокаивается, получив в рожу. И конвой его уводит.

-Аня, ты была бесподобна! - Лючия первая подбегает к подруге - а этот (непереводимая игра слов)!

-Классический диспут - произносит святой отец - вы хороший политик, сеньора Лазарева.

-Кто какие ошибки, неточности заметил, у каждой из сторон - спрашивает Елезаров у наших "академиков" - запишите, пока в памяти свежо, в Москве разберем подробно. Магнитофон, это само собой - ваши личные впечатления важны. Кто на что внимание обратил?

Товарищ Кириллов молчит, едва заметно улыбаясь. Но кажется, он доволен. Что напишет в докладе наверх? И кому - Пономаренко, или повыше?

И Стругацкий - любопытно, что он теперь сочинять будет, про победивший коммунизм?

Ну а Адмирал подошел к Ане - и она, сойдя с кафедры, просто положила ему голову на плечо. И они стояли так, обнявшись, с полминуты.

-Я такое же платье себе сошью, как в Москву вернемся - сказала Мария, перехватив мой взгляд - и надену, когда мы в Большой театр пойдем. У нас все будет хорошо - правда, Валечка, милый?

Линник Сергей Степанович. Бывший преподаватель марксизма, бывший старший политрук.

Ну вот и все. Ольховская, или как ее там - тварь! Верно про нее говорят, упертая большевичка, фанатично преданная Сталину. Но умеющая притворяться - даже он поверил, что за ней те, от Странника. А вдруг и тогда была провокация - нет, тогда лучше сразу голову о стену разбить!

Старый большевик с дореволюционным стажем, герой Гражданской, комиссар, чекист. Для него, Линника, был как Жухрай для Павки Корчагина, образцом и наставником, вместо отца, убитого в девятнадцатом под Воронежем, в бою с деникинцами. Умел самые сложные вещи, простым языком объяснить.

-Ты себя не жалей. Потому что трусость, это всегда от жалости к себе, жадность, это от жалости к своей мошне, а предательство, от того и другого. И никогда принципами не поступайся - можно ради общего дела отступить, здесь и сейчас, чтобы завтра победа была больше. Но нельзя - ради того, чтоб было лучше, безопаснее лично тебе. Что говоришь, "а если себя для борьбы сохранить" - ну а если не решишься и снова отступишь? Или, все равно тебя убьют, и выйдет, ты напрасно сдался, врагу уступил?

И комсомолец Сережка Линник, вступивший во взрослую жизнь уже в сытые и спокойные тридцатые, горько жалел, что ему не довелось истреблять белых гадов в славные годы Гражданской! Когда любого, кто "не наш" можно было без проволочек вывести в расход.

-По врагу революции и трудового народа, целься, пли! Это уже после стало, вражину на колени, и в затылок, все траты, один нагановский патрон. И чтобы твоя рука не дрогнула. И женщин бывало, и малолеток - но ты знаешь, если ревтрибунала приговор есть, то значит, никакой ошибки!